Автор: москвич (---.pppoe.mtu-net.ru)
Дата: давно
«Новая газета» обещала продолжить дело Германа Галдецкого, 19-летнего московского студента, решившего в одиночку изобличить милиционеров-преступников из числа сотрудников УВД на метрополитене. Свое слово держим. На наш сайт (www.NovayaGazeta.Ru) приходят десятки свидетельств от пострадавших жителей Москвы — обещаем, что мы предадим их гласности и будем настаивать на служебной проверке по каждому эпизоду.
Но не только жертвы милицейского произвола обращаются в газету за помощью, приходят и сами сотрудники правоохранительных органов. Монолог одного из них, прослужившего в подземке более шести лет, вы можете прочитать сегодня.
В редакцию по-прежнему звонят люди: их интересуют состояние здоровья Германа и подробности следствия. Сообщаем: врачи отмечают определенный прогресс. Следователи сформулировали две основные версии, которые активно отрабатываются.
И еще одно. Герману и его родителям очень нужна ваша моральная поддержка, от этого зависит в том числе и успех реабилитационных мероприятий. Пишите, пожалуйста, письма — мы обязательно передадим их по назначению.
Электронная почта: ng007@NovayaGazeta.ru.
ДЕДЫ ПОДЗЕМЕЛЬЯ
Монолог сержанта Московского метрополитена
У Али Хамидулина — свой повод не верить в безгрешность системы московской милиции: сам шесть лет прослужил в УВД на метрополитене. И он не верит.
Сержанта Хамидулина уволили, поскольку он так и не вошел в образ типичного — исполнительного и бессловесного — сотрудника, зато вошел в профсоюз и беспокоил руководство. Завели уголовное дело, как ушел — дело закрыли. Теперь бывший сержант Хамидулин один судится с целым Управлением внутренних дел. Уже два с половиной года. Все это время начальство не может доказать правомерность его увольнения, а Али — вину начальства.
Узнав про студента Галдецкого, бывший сержант Хамидулин приехал в редакцию. Он закурил «Яву» и начал все по порядку. Начал с хорошего…
– Я работал на железной дороге — проводником на международных линиях. За десять лет объездил всю Европу, насмотрелся на тамошние законы, видел отношение людей к государству и к службе. Мне тогда было чуть больше двадцати. Знаете, произвело это все на меня впечатление — словно в другую жизнь попал. А потом пошли сокращения, вынужден был уйти. Решил, что в 32 года учиться уже поздновато, а хотелось заниматься чем-то полезным. Вспомнил то, что видел, и пошел служить в милицию. Думал, страна изменилась.
Распределили в УВД метрополитена, в 6-й отдел — Арбатско-Покровская линия. Пока был стажером, сравнивал западную и нашу системы. Разницу увидел сразу, в первый день. Впечатление от подобной «общественно полезной» и «нужной» службы — шок. Отторжение: как у ветки, когда она не прививается к целому дереву.
Попал на пост к старшине Г. (он пока не привлечен к ответственности. Фамилия имеется в редакции) — и он тут же «включил счетчик». Я должен был собрать деньги и в конце смены вместе с другими принести ему лично. Принес «слишком мало».
За шесть лет службы дослужился до сержанта. В общем-то, не блестящая карьера, но объяснимо — время от времени у меня бывали проблемы с начальством. Служил я все это время у того же Г. — он окончил офицерские курсы, стал командиром взвода, но в принципах своих нисколько не изменился. Тем более что его инициативы и методы, как оказалось, типичны для всего метрополитена. Высшее начальство поощряет все эти поборы, потому что, естественно, деньги доходят и до них.
Существует нормированная «тарифная сетка», по ней можно, например, без труда определить хлебные места милиции. По крайней мере, на нашей «синей ветке» было так.
Милиция — это государство в государстве. Живут своими законами и, впустив туда, в этот саркофаг, человека, уже не выпускают. Попал туда — все, ты в этой семье живешь, по этим понятиям. А если не хочешь — с тобой разбираются: например, идешь по сфабрикованным уголовным делам.
Не хочу, чтобы все, что я сейчас говорю, воспринималось как желание отомстить начальству. Это ни в коем случае не так, принципиально не так. Свою правоту я по-прежнему надеюсь отстоять в суде. И не стал бы вообще ничего говорить, если бы не верил, что общая ситуация рано или поздно исправится.
На мой взгляд, когда в стране пошел весь этот хаос, люди стали воспринимать службу в правоохранительных органах как бизнес. То есть пошли туда, прекрасно зная, как можно заработать неплохие деньги. Некоторые, конечно, стремились к власти, пытаясь реализовать свои комплексы. Хотя новый человек в милиции — он ведь никогда не бывает сразу испорченным этой властью. Думаете, пришел в милицию — и всех сразу обирает, насилует? Конечно, нет. Взятки, наглость — всем этим обрастают в период службы. Потихоньку система заставляет человека жить именно так.
В доперестроечные времена очень много сотрудников в ряды московской милиции набиралось по так называемому лимиту. Им предоставлялись общежития с перспективой получить квартиру. Естественно, они никогда не пойдут против системы. Сковывает язык страх служебного преследования. Есть, конечно, и нормальные, порядочные люди. Но их настолько мало…
Я, например, был членом профсоюза работников ГУВД Москвы и проводил, условно говоря, воспитательную работу среди милиционеров метрополитена. В любом профсоюзе занимаются этим. Я объяснял, что главное — знать свои собственные права, не позволять собой манипулировать. Что можно получать неплохие деньги официально. Хотя, конечно, чужой кусок слаще…
Такая работа одновременно обеспечивала мне и некоторый авторитет среди сослуживцев, и, мягко говоря, холодность начальства. В этой «стае» я был вроде белой вороны. Это не значит, конечно, что со мной не разговаривали или еще там что. Все намного более обидно. Ко мне придирались, замечали любой промах, лишали отпусков и больничных, не говоря о премиях. И в итоге я поплатился возбужденным против меня уголовным делом и, соответственно, немедленным увольнением.
Но как только меня — с положительной характеристикой, кстати, — уволили, буквально сразу же, через два дня, дело закрыли «за отсутствием состава». То есть все это нужно было лишь для того, чтобы уволить. Стало понятно, что меня просто выбросили на улицу. Я, знаете, сам детдомовский — вырос на том, что за себя нужно стоять, не позволять обращаться с собой, как с тряпкой. Оплеванным я быть не хочу. Обратился в суд и попросил «реанимировать» дело против себя. Теперь вот уже два с половиной года не могу ничего добиться. Поверьте, за это время на меня оказывали давление неоднократно. Это же невыносимо: я не имею права никуда выехать, потому что нахожусь под подпиской, не могу даже ребенка вывезти — он болен, его лечить надо.
Вы думаете, почему такой большой резонанс вызвала история Германа? Это — неприязнь, даже ненависть к милиции, которая долго зрела, наконец выплеснулась. К тому, чем он занимался, можно, конечно, относиться по-разному. Можно считать его «расследование» наивностью, но это никак не глупость. Это — веяние времени. Начали появляться люди, которые не то чтобы не боятся, а пытаются развалить эти устои.
Другое дело, что реальных шансов быстро что-либо изменить практически нет. Потому что, зная принципы, которыми руководствуются те, кто обязан нас охранять, ну, как вам сказать… Очень мало шансов, а у этого парня — особенно. Эти люди еще в начале любой проверки уже знают, что будет в конце.
Уверенность в том, что их не накажут, развязывает руки. Возможно, оттого многие даже и не задумываются над тем, что делают. И случаи с девушками — это как броское дополнение к тому, что вообще происходит в метро. Задерживать людей, брать с них деньги, издеваться над подростками и студентками — все это самоутверждение. И занимаются этим не только постовые милиционеры, а руководители среднего и старшего звена. Когда я еще нес службу, видел, как офицеры с большими звездами делают заказ постовым милиционерам, чтобы те поставляли им девушек. И тех задерживают и привозят в отделения — опять же от безнаказанности.
Люди, которые работают в этой системе и соглашаются с правилами игры, уверены, что «сверху» есть саркофаг. В случае чего их прикроют от любой неприятности.
В 1999 году я еще нес патрульно-постовую службу. В мою смену на станции метро «Щелковская» жестоко изнасиловали девушку, студентку. Насиловали ее офицер милиции, старший лейтенант Вилков и старшина милиции Неретин. Они оба в тот день дежурили на станции. Глумились над ней до самого утра, утром просто выгнали. Девушке хватило мужества не побояться и закрутить дело. Да, эти люди были наказаны: один получил шесть лет, другой — четыре года тюрьмы.
Хотя здесь, честно говоря, сыграли связи. Насколько я помню, у девушки молодой человек работал в органах и мог оказывать давление на следствие. Милиционеров посадили, но так тихонечко, что об этом, кроме их сослуживцев, никто не узнал.
В 2001 году на станции метро «Киевская» сержанты Лермонец, Привалов, Лаврентьев изъяли у задержанного 4 кг героина. Потом сдали человека с двумя килограммами, а два пытались продать сами. Тоже были задержаны, отбывают сейчас наказание. И таких случаев очень много. Продают оружие, наркотики. Просто диву даешься, сколько способов подзаработать.
Закон настолько размыт, что задерживать людей можно под любым предлогом. Бутылка пива, стиль одежды или отсутствие паспорта — все это подойдет, чтобы продержать человека до закрытия метро. А дальше уже «разводить» на что угодно. Существуют картотеки: Центральное адресное бюро или Зональный информационный центр, в котором можно проверить на причастность задержанного к преступлениям. Чтобы все выяснить — достаточно одного-двух звонков. Но сотрудник милиции сидит, накручивает телефон — час, два, три — и будет звонить ровно столько, сколько ему надо. Вроде, все по правилам, на самом деле — нет. А кому хочется сидеть в «обезьяннике» с бомжами? И запугивание, начиная от банальных придирок и заканчивая прямыми угрозами, тоже часто в ходу. Потому — и платят. Все продумано.
Тот самый комвзвода Г. (сейчас уже получил звание капитана) завел такую традицию. Всем постовым говорят: «В конце смены ты должен принести энное количество рэ». Сумма зависит от того, в каком месте находится пост, какие зрелищные и спортивные площадки находятся вблизи его территории. Чем лучше точки — тем выше мзда для постовых. В конце смены Г. клал свою шапку около комнаты, где сдается оружие, и в эту шапку при нем собирали «постовой взнос»: «Мало, все равно мало»… Та же дедовщина, что и в армии. И все об этом знают — и начальство, и сослуживцы.
Лично я не очень верю в то, что если милиционерам больше платить — исчезнет коррупция и они перестанут совершать преступления. Ничего подобного. Видите ли, это — мировоззрение человека, с которым многие приходят в милицию. Революция какая-то нужна — в головах, естественно.
О том, что происходит в милиции, должны знать не только прямые начальники. Смотрите: только в нашем, 6-м, отделении за три года 16 человек получили сроки и отбывают их в тюрьме. По всему метрополитену — таких сотни. И когда я иду в метро и вижу ребят постовых — мне жалко их. Не понимают, в какой каше они варятся. Осознание приходит потом.
Записал Константин ПОЛЕСКОВ
26.04.2004
| |