Автор: Москвич (---.pppoe.mtu-net.ru)
Дата: давно
ТУПИК РУССКОГО ПУТИ
Возвращение в мировую цивилизацию вечно, потому что неверно
Мы любим считать, что нам как-то исключительно не везет. Лет десять подряд либеральная интеллигенция объясняла себе и обществу, что мы из-за коммунистов оказались в тупике истории, что все наше прошлое с 1917 года — зигзаг развития. Весь мир-де шел в одну сторону, только мы, дураки, в другую. Теперь мы поумнели, вернемся на магистральный путь, войдем в «мировую цивилизацию», вселимся в «европейский дом». Надо только все приватизировать, закрыть обкомы КПСС и объявить «свободный рынок». Капитализм — будущее человечества, либерализм — единственно верное, истинно научное учение.
Сказано — сделано. И сделано с истинно русским размахом. Никакой Тэтчер, никакому Рейгану и не снился такой масштаб, такие темпы капиталистического строительства. Там, на гнилом Западе, когда правительства начинают ликвидировать социальные программы, распродавать за бесценок общественную собственность и закрывать доступ к образованию для выходцев из низов, им приходится преодолевать сопротивление парламентской оппозиции, выступления профсоюзов, массовые митинги протеста, отвечать на критику левой интеллигенции
В Сиэтле прошлой осенью полиция разгоняла демонстрантов слезоточивым газом и била дубинками, но тут же поднялась волна негодования в средствах массовой информации. У нас по парламенту можно просто стрелять. Руководство Федерации независимых профсоюзов, неправильно понимавшее задачи текущего момента, в 1993 году просто сместили звонком из Кремля. А политическая оппозиция... Если она не сдается, ее подкупают.
Итак, идеи неолиберализма восторжествовали, причем в самой радикальной форме. За десять лет все приватизировали, обкомы закрыли, «свободный рынок» провозгласили. Кому-то действительно стало лучше. Но почему-то большинство населения тоскует по советским магазинам, где, отстояв в очереди час-другой, можно было все-таки купить колбасу, а либеральная интеллигенция не может понять, куда вслед за колбасой за 2 руб. 20 коп. делась демократия. Если бы колбасу обменяли на демократию (или наоборот), это еще как-то понять можно было. Но все получилось иначе. Сначала пропала дешевая колбаса. А демократия, на первых порах как-то подразнив нас, затем тоже испарилась. Оптимисты, осознав, что с демократией в России как-то не получается, ждут, что теперь из той голубой дали, куда ушла наша свобода, вернется хотя бы любимая колбаса. Но нет, не возвращается...
Что же произошло? Ответ прост, его лишь надо решиться произнести. И «западники», и «почвенники» упорно верят в «уникальность» России, только одни со знаком минус, другие со знаком плюс. Одни с «уникальностью» борются, пытаясь ее искоренить, другие пытаются культивировать. И ни те, ни другие не интересуются ни реальным обществом, ни действительной историей, живя в мире мифов.
Никто из истории не выпадал, точно так же как никакого «особого пути» у России не было и быть не могло. Была лишь историческая специфика, проявившаяся в том, что мы все делаем с размахом, другим народам несвойственным. Начиная с XVII века, когда сложился мировой капиталистический рынок, Россия была его периферией. А на периферии капитализм функционирует иначе, чем в центре. У них были конституции и билль о правах, а у нас укреплялось крепостное право. Но одно имело тесное отношение к другому. Не случайно крестьян хуже всех закабалили именно «западники» Петр и Екатерина. Наше «крепостное» зерно было нужно мировому рынку так же, как и дешевый хлопок, производимый на плантациях черными рабами. Наша отсталость была необходимым условием их развития. И дело здесь не в том, что кто-то специально хотел навредить России. Просто так сложилось международное разделение труда. Западный капитализм до 1917 года не отличался особой гуманностью. Нищета одних была основой процветания других.
К началу ХХ века ограниченность рыночной экономики становилась все более очевидной. Первая мировая война и Великая депрессия 30-х годов показали, куда ведет «свободный капитализм». А потому поворот в сторону регулирования, национализации, тех или иных элементов социализма был почти всеобщим. Революция 1917 года в России не выпадала из истории, она подтолкнула развитие Запада, стимулировала социальные реформы. Русская революция была лишь крайним (кто-то скажет — экстремальным) проявлением общей, глобальной тенденции. Как и французская революция за 120 лет до того (тоже потрясшая мир своими достижениями, своим террором и своей неудержимой агрессивной экспансией). Наполеон дошел до Москвы, Сталин — только до Берлина. Но революционные потрясения ХХ века преобразили мир. Буржуазия испугалась. А через некоторое время, посмотрев на Советский Союз, пролетариат тоже. В итоге пришлось договариваться о новых правилах игры.
Создавая могучую государственную промышленность, всеобщее общедоступное образование, передовую медицину и разветвленную тайную полицию, советская страна шла в том же направлении, что и весь остальной мир. Только немного впереди прогресса. Без наших жертв и наших потрясений сегодняшний Запад не был бы тем, чем он стал. В 60-е годы социалистические рецепты с удовольствием применяла даже западная буржуазия (при условии, разумеется, что власть остается в ее руках). Увы, нам достались ГУЛАГ и «великие стройки», а им — Голливуд и «социальное государство». Несправедливо, обидно, но закономерно. История не знает сострадания.
К концу 70-х годов мировая тенденция изменилась. И не в последнюю очередь из-за упадка СССР. Советское общество 70-х оказалось в тупике. Централизация, мобилизационная экономика, административное управление перестали стимулировать развитие. Напротив, они стали его тормозом. Общество и экономика усложнились. Пришли новые технологии. Опять же меняться предстояло не только нам, в новый этап вступал весь мир. Быть «впереди планеты всей» почетно, но опасно. Забегающие вперед обречены откатываться назад.
СССР оказался в тупике, а из тупика есть только один выход — назад. Реакция. Отступление. Это неизбежно, даже если очень неприятно. Но у всякого движения, даже попятного, появляются свои энтузиасты и идеологи. Не случайно в нашей стране начала 90-х годов все как бы выворачивается наизнанку: левые начинают называться правыми, а правые — левыми. Общественное мнение сделало поворот «направо кругом» и понеслось по избранному пути с таким же беззаветным энтузиазмом, с каким раньше рвалось к «светлому будущему».
Советский вызов был побежден Западом. ХХ век заканчивался. Во всем мире верх взяли неолибералы. Россия и здесь была впереди прогресса (или регресса). Если национализировать, то уж все до последнего гвоздя. Если приватизировать, то все, до чего только можно дотянуться.
В 20—30-е годы наша страна пыталась перестать быть периферией мировой системы. Тем самым, выйдя из международного разделения труда, она это разделение резко изменила, сделала гораздо более справедливым (отсюда — деколонизация, стимулирование развития в отсталых странах, европейская интеграция). Теперь, возвратившись в мировую систему, мы вновь становимся ее периферией. И одновременно система становится все более жесткой.
Периферийный капитализм всегда не такой, как в «передовых странах Запада». Никто почему-то не подумал, что ни африканцев, ни латиноамериканцев, ни индусов свободный рынок не сделал богатыми и счастливыми, хотя коммунисты там у власти не были, а если где-то и были, то мало отличались от антикоммунистов.
Сегодняшнее российское общество находится в полной растерянности, не желая отдать себе отчет в том, к какой системе оно относится. Мы разочаровались в Западе, но продолжаем упорно верить в свою уникальность. Мы продолжаем винить себя или искать врагов, вместо того чтобы разобраться в закономерностях глобального экономического развития, понять свое место в нем. Понять не для того, чтобы смириться, а для того, чтобы осмысленно изменить свою жизнь.
Россия — часть мировой периферии, а потому она не может иметь иной капитализм, кроме олигархического, отсталого, иное государство, кроме авторитарного, коррумпированного, бюрократического. Это требуется правилами игры, и ничего тут сделать нельзя, по крайней мере до тех пор, пока живем по этим правилам. Но Россия «выламывается» из роли периферийной страны. Так было уже в XIX веке. Слишком большая страна. Слишком близко к Западной Европе. Слишком развита для того, чтобы быть просто периферией. Великая империя с богатырским размахом и комплексом неполноценности.
Вот и сейчас развитие страны предельно противоречиво. У нас для нашей экономики слишком образованное население. Для страны с разваленной промышленностью — слишком высокий образ жизни. Слишком высокая квалификация трудящихся. Наши «слабости» в рыночной экономике — это как раз то, что с точки зрения элементарного здравого смысла должно было бы являться нашим преимуществом. Но зачем образование и квалификация, если нет капитала? Значит, остается одно из двух — или опуститься до «требуемого» уровня, «жить по средствам» и завидовать Китаю, или...
Приватизация была проведена под «революционным» лозунгом «все поделить». На самом деле революции под такими лозунгами никогда не происходили. Это задним числом придумали их противники. Идея дележа — люмпенско-буржуазная. А люмпены победить не в состоянии. Если только они уже не у власти.
Советская бюрократия, разлагаясь, обретала люмпенское сознание. И одновременно обуржуазивалась. Итог — бюрократический капитализм с люмпен-буржуазией во главе. Эта псевдобуржуазия инвестировать все равно не будет — не потому, что не хочет, а потому, что не может. Нет у нее инвестиционного механизма. Нет и стимула. Любые деньги, вывезенные из страны и прокрученные на западных биржах, дают больше прибыли с меньшими усилиями, нежели вложенные в развитие производства. Все упорно придумывают хитроумные объяснения тому, что в стране не вкладывают денег в производство. Кажется, стоит найти волшебное решение — и капиталы придут. Но они продолжают уплывать от нас, и это закономерно: в мировой экономике происходит централизация капитала. Москва централизует ресурсы в России, нью-йоркская или лондонская биржи — в мире. Ни Лужков, ни «мировая закулиса», ни даже президент Клинтон к этому не имеют никакого отношения. В лучшем случае они лишь обслуживают процесс. А потому бегство капитала будет продолжаться до тех пор, пока мы живем по правилам «открытой экономики» и «свободного рынка». В этом суть системы: бедные субсидируют богатых. Мы бедные. Потому нам должно быть щедрыми и даже расточительными.
Мы сами стесняемся своей новой роли варваров, живущих на периферии «цивилизованного мира». Журналисты и интеллектуалы призывают элиты одуматься. Не стрелять друг в друга. Не устраивать разборки. Нас призывают решать вопросы собственности по закону. Но это же в принципе невозможно! Вся система собственности в России не имеет и не может иметь никаких правовых основ. Или нам предлагают, чтобы государство выступало разводящим в бандитских разборках, одновременно действуя исключительно на основе Гражданского кодекса?
Если два бандита, не поделив награбленное, пойдут к судье и попросят его по справедливости решить вопрос, любой нормальный судья обязан и истца, и ответчика немедленно отправить за решетку, а спорное имущество вернуть потерпевшему, в данном случае — народу. Если же судья всерьез принимается рассматривать взаимные претензии бандитов, место ему самому рядом с его клиентами на нарах.
Государство становится бандитским, ибо иным оно при данной социально-политической системе быть не может. А потому бороться за демократию, не посягая на основы социально-экономического порядка, сложившегося в России, невозможно. Но кто предлагается нам в качестве альтернативы? Явлинский — «левый» либерал справа. Зюганов — правый консерватор «слева». Политические силы, которые не могут и не хотят решать демократические и социальные задачи, ибо они стали частью системы и играют по ее правилам.
Ельцинско-путинский тупик — не результат неверных решений, пьянства, воровства и разгильдяйства, хотя все это тоже имело место в масштабах поистине феерических. И все же нам не выбраться из нового тупика, пока мы не поймем, что нет никакого «российского кризиса». Есть кризис глобального неолиберализма. Одним из его проявлений является неудача «либеральных реформ» в России. Это не исключение, а тоже типичный пример, крайний случай, наиболее ярко выявляющий общую тенденцию. А главное — часть общего мирового процесса.
Мы опять в тупике. Общество уже созрело для нового поворота — «налево кругом». Новое демократическое движение может быть только слева. Однако очередной поворот может быть сделан так же бездумно и механически, как и предыдущие.
Прежде чем куда-то нестись, не мешало бы оглянуться по сторонам. Разобраться, что происходит вокруг. Кто союзники, где противники. Перестать говорить штампами и мыслить готовыми формулами.
Прежде всего надо при разговорах о Западе раз и навсегда забыть такие слова, как «нормальное общество» и «цивилизованный мир». С того момента, как произносим эти слова, мы сами себя объявляем психами и варварами. И начинаем вести себя соответственно. Безразмерные амбиции русского национализма и комплекс неполноценности российского «западничества» суть одно и то же. И потому столь легко интеллектуалы перелицовывают свои идеологические конструкции. Пора понять: мы не лучше и не хуже других. Русский расист, призывающий жечь чеченские деревни, ничем не отличается от американского, мечтающего линчевать негров. Русский олигарх или бюрократ, разоряющий собственную страну, не лучше чиновников Международного валютного фонда, разоривших половину мира. Просто у каждого свои особенности, да и возможности разные.
Ослепленные «западническими» и «почвенническими» мифами, мы оказываемся не способны к элементарным проявлениям солидарности — не только классовой, но даже просто человеческой. Российский интеллектуал долгое время был принципиально не способен к состраданию и даже сочувствию по отношению к людям «третьего мира». А оказавшись сам в «третьем мире», он продолжает воображать себя «белым человеком», хотя имеет на это гораздо меньшее право, чем сын африканского вождя, окончивший Оксфорд.
Российские интеллектуалы любят говорить про то, как сложно западному человеку понять Россию. И это верно — ведь мы сами в собственной стране мало что понимаем. И одна из причин тому — в полной неспособности наших интеллектуалов понять Запад, увидеть его противоречия, осознать действительную динамику его развития, понять, какой страшной, трагической ценой покупались столь любимые нами демократические достижения и экономические успехи.
В то самое время, как российские интеллектуалы в очередной раз пытались переквалифицироваться из специалистов по «возвращению в мировую цивилизацию» в экспертов по «особому пути России» и, с трудом вспоминая старые советские изречения, сочиняли очередные письма отпора западным правозащитникам, на самом Западе начинало вызревать нечто такое, что ставит в тупик и корпоративное начальство, и даже респектабельных социал-демократических идеологов. Российская публика не заметила прошлогодних волнений в Сиэтле, точно так же как не увидела она и массовых протестов в Вашингтоне в апреле. Мы так заняты своими делами, что просто неспособны оглянуться вокруг, хотя происходящее там нас непосредственно касается. В Сиэтле заседание Всемирной торговой организации (ВТО) было сорвано 30-тысячной демонстрацией, протестовавшей против тех самых «общих правил игры», которые обрекают Россию на нынешнее унизительное положение. Полиция и журналисты сначала растерянно смотрели на толпы выросшей уже после «холодной войны» американской молодежи, для которой понятия «бизнес» и «свободная торговля» стали ругательными словами. Затем полиция стала пускать слезоточивый газ, а журналисты — писать аналитические статьи про «поколение Сиэтла».
Системный кризис, который переживает неолиберализм, проявляется в России острее, чем где-либо, а потому именно нам предстоит пережить потрясения, мучительные поиски альтернативы. Но мы в этих поисках не уникальны и не одиноки. Для наших интеллектуалов новый подъем антибуржуазного радикализма на Западе так же непонятен, как и стремление чеченцев сражаться против десятикратно превосходящего противника или готовность правозащитников разоблачать преступления собственного правительства. Появление у людей каких-то идеалов, не измеряемых «зелеными», совершенно недоступно пониманию поклонников «общечеловеческих ценностей» и «русской духовности». Но понять происходящее несложно. Надо лишь перестать жить в мире мифов и комплексов. Нужно только открыть глаза и посмотреть вокруг. И вспомнить полузабытое слово «солидарность».
Борис КАГАРЛИЦКИЙ <Новая газета>
| |