Автор: Samu (195.72.226.---)
Дата: давно
На форуме есть любители таких вот статей - почитайте, если интересно.
---------------------------------------------------------
Война после войны
ОКОНЧАНИЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ войны, 60-летие Победы в которой вместе с нами отмечают многие народы освобожденной Европы, вовсе не означало прекращения войны в широком смысле этого слова. Бывшие союзники задумались о ее продолжении с применением ракетно-ядерного оружия. Более того, готовились к ней не без помощи специалистов третьего рейха.
Штурмбаннфюрер СС Вернер фон Браун, вывезенный в США, возглавил Службу проектирования и разработки вооружений армии в Форт-Блиссе в Техасе. Затем руководил отделением разработок Агентства баллистических ракет армии США в Алабаме. В 1956 году его назначили руководителем программ по производству баллистических ракет «Юпитер», «Атлас» и «Титан», прообразом которых была немецкая ФАУ-2.
Мы вынуждены были вновь защищаться…
Павел БУЗАЕВ, кандидат технических наук,
действительный член Академии космонавтики
им. К.Э. Циолковского
Успешные испытания первых атомных зарядов в США и СССР поставили перед военным и политическим руководством обеих стран одинаковые вопросы. Каким должно быть атомное оружие?
Какие задачи оно должно решать? Какой для этого должна быть его мощность и точность? Как и на чем его доставлять к назначенной цели? Где и как оно должно базироваться? Однако поиск ответов на эти вопросы СССР и США вели в разных условиях. США после завершения Второй мировой войны имели «раскрученную» военную промышленность, мощную экономику, лучшие мировые ученые кадры, возможность бесконтрольно хозяйничать на близлежащих к СССР территориях. Это общеизвестные факты. Но главное отличие, по-моему, было все-таки в другом.
Японцы оплатили ядерную программу США
В августе 45-го США провели беспрецедентные по бесчеловечности и цинизму эксперименты над мирным населением практически уже поверженной Японии, сбросив на ее территорию с самолетов В-29 первые атомные бомбы. Это были заранее и хладнокровно спланированные эксперименты, а не только акция устрашения СССР. Осуществив в дальнейшем подробные замеры и всесторонне исследовав последствия атомных взрывов над Хиросимой и Нагасаки (эти сведения долгие годы хранились в секрете), американцы в полной мере обеспечили себя исходными данными для строго научного, «делового» обоснования требований к оружию, предназначенному для поражения городов. В сочетании с результатами других наземных, морских и подземных испытаний это дало им возможность в дальнейшем выбирать наиболее «экономные» виды оружия для ведения атомной войны. США никогда не испытывали и не испытывают до сих пор никакого комплекса вины за первое в истории человечества практическое применение атомного оружия против мирного населения. Советские специалисты, решая сходные задачи в условиях послевоенной разрухи, были вынуждены ограничиваться результатами анализа испытаний атомного оружия на своих внут- ренних полигонах. Поэтому, когда речь зашла не о выборе мощности заряда для очередного ядерного испытания, а о выработке требований к оружию, предназначенному для решения задач в атомной войне, и к оружию для поражения гражданских объектов, ничего, кроме метода экспертных оценок, в руках специалистов не оказалось. Автору довелось в начале 60-х видеть относившийся к середине 50-х годов документ, в котором приводились результаты опроса участвовавших в Великой Отечественной войне крупных военачальников, с ответами на вопрос, звучавший приблизительно так: «Какова должна быть степень разрушения города, чтобы можно было считать его уничтоженным?» На основании опроса были сформулированы самые первые официальные требования к оружию.
Эти нормы поражения практически мало изменились до настоящего времени и были лишь несколько скорректированы в конце 70-х годов под влиянием уже ставших доступными к тому времени результатов исследований американских и других специалистов. Кроме того, существовало еще и личное мнение крупнейших военных и политических руководителей СССР, которые считали, что на месте «осиного гнезда американского агрессора» должна возникнуть пустыня. Видимо, именно такое соображение было основным, когда в СССР приступили к разработке первой в мире межконтинентальной баллистической ракеты – знаменитой Р-7.
Драматическая и героическая история создания Р-7, Р-7А, а затем и Р-9 в ОКБ под руководством Сергея Королева подробно описана в одной из книг его соратника – Б. Чертока «Ракеты и люди». А история реализации в СССР атомного проекта, включая и создание ядерного заряда для Р-7 – в сравнительно недавно появившейся книге Владимира Губарева «С мечтой о Вселенной». В этой книге собраны откровенные интервью с сохранившимися в живых непосредственными участниками и исполнителями проекта, взявшими на себя смелость ответить на очень непростые вопросы, связанные с реализацией проекта и дающие некоторое представление о том, что думали по поводу требуемой мощности этого оружия его непосредственные создатели. Жидкостная стратегическая баллистическая ракета Р-7 на низкокипящих компонентах топлива блестяще выполнила свою историческую миссию – убедила противника в его досягаемости и уязвимости. Ракета Р-7 и созданная в этот же период под руководством Михаила Янгеля ракета средней дальности
Р-12 на жидких высококипящих компонентах топлива, мощность заряда которой была максимальной для ее класса, позволили в ходе кубинского кризиса достичь первого реального успеха в ядерном противостоянии. США были вынуждены убрать из Турции, Италии и Англии свои первые стратегические ядерные ракеты средней дальности «Тор» и «Юпитер» на низкокипящих компонентах топлива, запускавшиеся с открытых наземных стартовых позиций. Кроме того, американцам пришлось отказаться от базирования на расположенных в непосредственной близости от границ СССР аэродромах стратегических бомбардировщиков средней дальности В-47, которые в тот период были основными носителями ядерного оружия. К началу 60-х в военно-политическом руководстве СССР и США уже достаточно четко сложилось представление о том, как удержать противника от попытки начать ядерную войну. Для этого надо убедить его в неотвратимости ответного удара по всем важнейшим административным и военно-промышленным центрам (доктрина «массированного возмездия») даже в случае, если агрессор нанесет свой упреждающий удар по «средствам возмездия» наивыгоднейшим для себя способом. Исходя из особенностей географического положения и своего понимания «национальных интересов», США приняли решение о создании «триады»: ракеты наземного и морского базирования и стратегическая авиация. Каждый элемент «триады» должен был решить задачу «гарантированного возмездия» даже в случае, если две другие составляющие будут нейтрализованы.
Начав, как и СССР, создание межконтинентальных баллистических ракет с жидкостными двигателями «Атлас», «Титан-1» и «Титан-2», США в дальнейшем блестяще использовали все свои технические и научные преимущества. В основу массовой системы были положены малогабаритные твердотопливные баллистические ракеты как в ВВС, так и в ВМС. Конечно, США опережали нас в области твердых ракетных топлив, электроники и вычислительной техники, они опережали нас по уровню ядерных технологий, но самое главное – на этих ракетах размещались ядерные заряды многократно меньшей мощности, чем на Р-7, Р-12, Р-14. Итог известен – ракеты класса «Минитмен-1,-2,-3» имеют стартовую массу чуть больше 30 т, а первые морские ракеты «Поларис-А1, А2, -А3» имели заряд мощностью всего 12–16 т. Для специалиста, умеющего считать деньги, комментарии излишни. Эксперимент над Хиросимой и Нагасаки был использован на 100%.
Ракеты «Атлас» различных модификаций, «Титан-1» и «Титан-2» с ядерными зарядами большой (но меньшей, чем у Р-7) мощности некоторое время еще сохранялись на вооружении ВВС США в небольшом количестве.
Это, скорее всего, историческая дань представлению о том, что для снижения мощи или предотвращения ответного ядерного удара в ходе упреждающего удара достаточно уничтожить ключевые, высокозащищенные объекты. Для решения таких задач в дальнейшем в США сочли более рациональным увеличивать точность стрельбы, что дает многократно больший эффект, чем увеличение мощности заряда. Советская ракета Р-7 массой около 300 т, с ее уникальным стартовым сооружением, по признанию даже ее разработчиков, конечно, оружием еще не являлась, поскольку была уязвима от упреждающего удара противника. Однако мне довелось видеть проектные проработки по размещению стартового комплекса ракеты Р-7 на дне шахты глубиной около 100 м. Но дальше проектов дело не пошло. Частично проблемы защищенного базирования ракет, использующих в качестве окислителя жидкий кислород, попытались решить при разработке Р-9.
Параллельно с испытаниями Р-7 под руководством Михаила Янгеля завершались разработка и испытания Р-16 на высококипящих долгохранимых компонентах топлива. На ракете размещался ядерный заряд того же класса мощности, что и на Р-7. Р-16 (прародительница знаменитой РС-20 «Сатана») была почти в два раза легче, чем Р-7, что позволило достаточно эффективно решить вопросы ее базирования в высокопрочных шахтных пусковых установках и начать их масштабное развертывание.
О пользе и вреде строгих доказательств
В начале 60-х сложилось достаточно четкое распределение задач между двумя научно-исследовательскими центрами. Это – головной институт Министерства обороны СССР НИИ-4, опре- делявший идеологию построения и развития стратегических ядерных сил, и НИИ-88 (ныне ЦНИИМАШ), который осуществлял научное и экспериментальное обеспечение разработок и испытаний всех баллистических ракет. Авторитет рекомендаций НИИ-88 был весьма высок, поскольку институт участвовал в создании под руководством Сергея Королева первых баллистических ракет от Р-1 до Р-7. Не случайно именно этому НИИ доверили в дальнейшем техническую экспертизу всех проектов, подготовленных ведущими КБ не только Министерства общего машиностроения, но и других оборонных ведомств. А также поручили оценивать все многочисленные инициативные разработки, предложения и изобретения в области ракетной техники, поступавшие в Правительство СССР и ЦК КПСС. Под руководством директора НИИ-88 Юрия Мозжорина в середине 60-х годов в сугубо «прикладном» НИИ создали первые подразделения для комплексного анализа всех проектных материалов, результатов летных испытаний, а также для обобщения опыта проектирования. Полноценных специалистов такого профиля тогда еще не готовили ни в одном учебном заведении. Заниматься важнейшей научной работой предложили молодым выпускникам МАИ, МВТУ, МФТИ, МИФИ, ЛВМИ, Московского, Ленинградского, Новосибирского и других университетов. Не стесненные рамками признанных авторитетов, молодые специалисты достаточно быстро научились не только находить слабые места и даже ошибки у маститых конструкторов, но и заложили на базе анализа поступавших материалов основы «исследовательского проектирования». Разработанные ими методики позволяли в рамках уже освоенных принципиальных схем и решений с достаточной для предварительного анализа точностью прогнозировать выходные характеристики баллистических ракет и их основных систем при любом сочетании требований и исходных данных.
Эти методики ни в коей мере не посягали на таинства конкретного проектирования и не подменяли работу КБ, но они давали возможность быстро дать оценку значимости того или иного технического прорыва для ракетного комплекса в целом.
Наработки молодых специалистов после пристрастной проверки были внедрены в практику ведущих институтов Минобороны. И в конце 60-х годов
НИИ-88 стал равноправным участником всех научно-исследовательских работ, связанных с определением перспектив развития боевой ракетной техники, целью которых, в частности, было определение объемов и характера решаемых в ответном ударе задач. Гражданским специалистам доверили найти свой вариант ответа на очень деликатный вопрос: каков должен быть масштаб нашего ответного удара, чтобы ущерб был неприемлем для противника, и какими средствами это лучше сделать?
Оказалось, что, несмотря на разгар холодной войны и на «железный занавес», в СССР имеются доступные для гражданских специалистов достоверные материалы, позволяющие провести научный, а не эмоциональный анализ размещения военного и промышленного потенциала США, распределения населения и структуры наиболее значимых городов. Объем информации оказался настолько значительным, что для его обработки пришлось привлечь специалистов КБМ, где благодаря Виктору Макееву ранее других поняли необходимость системного подхода к проектированию стратегических систем. Общими усилиями работу успешно закончили и получили соответствующие количественные оценки. Гражданские специалисты применили свои математические способности в определении конкретных точек прицеливания для ракет.
Результаты расчетов озадачили даже начальников среднего уровня в НИИ-88: оптимальная мощность ядерного заряда подозрительно совпала с американскими оценками для решения задачи ответного удара по СССР. Все расчеты многократно перепроверили, результат округлили в большую сторону и доложили в НИИ-4. А там на своей базе данных получили практически такие же результаты!
Однако априорное мнение партийного руководства на сей счет было известно... Поэтому в совместном итоговом отчете институтов рекомендуемую мощность на всякий случай удвоили и доложили заказчику. Не помогло! За «непредотвращение выводов, противоречащих официально существующей точке зрения» (именно так!), руководители работ в НИИ-4 были уволены.Серьезные разборки были проведе-ны и с руководством НИИ-88, и с отдельными исполнителями. Искали «тлетворное американское влияние», но ни одному проверяющему опроверг-нуть результаты расчетов не удалось.
Из книги Владимира Губарева «С мечтой о Вселенной» теперь известно, что точно такие же выводы по потребной мощности зарядов получили и в Минатоме. За это был снят с работы основатель Уральского ядерного центра (теперь ВНИИ ТФ), который в дальнейшем вообще отошел от дел в знак протеста.
После всех шумных разборок высшее руководство все-таки признало право на существование имеющихся выводов ученых, но минимальную мощность зарядов еще раз удвоили. Столь бурная реакция на проверяемые и воспроизводимые результаты, помимо всего прочего, была связана с необходимостью признать (это в те-то годы!) избыточность тяжелых ракет и необходимость перехода к ракетам легкого класса.
Вопрос о мощности боезарядов баллистических ракет возник снова
при переходе к оснащению ракет РВСН и ВМФ разделяющимися головными частями как к наиболее эффективному способу преодоления ПРО. К этому времени в головных институтах Минобороны уже не осталось специалистов, принимавших участие в тех НИРах. Для специалистов, сохранившихся только в промышленности – в ЦНИИМАШе, в КБМ и в НПО машиностроения и, конечно, в Минатоме, не представляло тайны, что замена моноблочной головной части на разделяющуюся с той же суммарной мощностью боеголовок не понижает, а даже увеличивает эффективность поражения объектов военно-промышленного комплекса противника.
Формулы просты и воспроизводимы, но на некоторых генералов и адмиралов они действовали, как красная тряпка на быка. Если бы не реальность намерений США создать систему ПРО, то вопрос о допустимости дальнейшего снижения мощности применяемых зарядов мог зависнуть на долгое время под шум о провокационной якобы дезинформации о мощности боеголовок «Минитмен-3А», «Посейдон-С3», «Трайдент-1». И тогда не поставили бы «ядерный горох» на ракеты.
А Соединенные Штаты все равно перешли на РГЧ. И не потому, что верили в реальность создания в СССР системы ПРО, прикрывающей всю территорию. Цель была иной – усилить значимость каждой сохранившейся для ответного удара ракеты за счет увеличенияколичества объектов, на которые может быть доставлен хотя бы один ядерный заряд. Независимо от его мощности. Правильность этого подхода подтвердили в дальнейшем и наши расчеты.
* * *
Виртуальная война продолжается в
конструкторских бюро и научно-иссле-
довательских институтах. От результа-
тов опытно-конструкторских и научно-
исследовательских работ в конечном
счете зависит безопасность страны.
«У нас не только проводятся иссле-
дования и успешные испытания новей-
ших ракетно-ядерных систем. Уверен, в
ближайшие годы они появятся на воору-
жении. Причем это такие разработки и
такие системы, которых нет и в ближай-
шие годы не будет у других ядерных госу-
дарств. Я хочу, чтобы понимание этого
было у всех: и у военных, и у всего рос-
сийского общества, и у Правительства.
Надеюсь, что нужды Министерства обо-
роны будут соответствующим образом
учитываться и в текущей работе, и в пер-
спективном плане».
Президент РФ Владимир Путин
| |