Автор: SPL (---.krsn.ru)
Дата: давно
Все это касается расследования ДТП-Преступлений, но интересно будет знать всем. Пригодятся знания и для обычных ДТП, если додумывать и размышлять.
ГЛАВА I. УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ
И КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РАССЛЕДОВАНИЯ
ДОРОЖНО-ТРАНСПОРТНЫХ ПРОИСШЕСТВИЙ
§1. Проблемы производства следственных действий
Следственные действия являются основным и наиболее распространенным способом собирания доказательств по УД. От качества производства следственных действий зависят результаты предварительного расследования и разрешения УД в суде. Это должен знать каждый участник уголовного судопроизводства, наделенный правом производства следственных действий.
Тем не менее, процессу расследования УД о ДТП свойственны ошибки при производстве следственных действий. Рассмотрим их.
Осмотр места дорожно-транспортного происшествия
Так уж повелось на практике, что осмотр места происшествия (ОМП) всегда осуществляется до возбуждения уголовного дела. Исключительное допущение закона о возможности производства данного следственного действия до возбуждения уголовного дела (ВУД) возведено в норму обычного процессуального поведения.
При этом почти всегда на стадии ВУД по делам о ДТП под видом ОМП производится такое следственное действие, как следственный эксперимент. В частности в рамках следственного действия ОМП производятся такие сложные опытные (экспериментальные) действия как установление видимости конкретного препятствия, установления темпа, времени движения пешехода, контрольное торможение автомобиля. Например, следователь И., производя ОМП – наезд на пешехода в темное время суток – престарелую женщину Ю., которая погибла в результате ДТП, предложил водителю М. – молодому мужчине, продемонстрировать темп движения пешехода в момент наезда. Параметры темпа движения следователь занес в протокол ОМП. Далее в ходе ОМП с участием того же водителя с помощью опытных действий следователем была установлена видимость конкретного препятствия, а так же произведено контрольное торможение с целью будущего использования результатов при назначении судебной автотехнической экспертизы.
Подобное является недопустимым по ряду причин. Прежде всего, УПК РФ предусматривает для выяснения данных обстоятельств специальное следственное действие – следственный эксперимент, и, как известно он не может проводиться до ВУД. ОМП предполагает цель – выяснение и фиксация обстановки совершения преступления, для достижения которой должно применятся весьма простое правило: «что вижу, то и пишу», т.е. должна фиксироваться объективная информация. Во время ОМП допускается лишь производство простейших опытных действий, направленных на обеспечение более точного описания обстановки. Так, например, в процессе ОМП допустимо производить замеры для установления расположения предметов, для определения уклона проезжей части и т.п.
С процессуальной точки зрения также весьма проблематичным является участие в ОМП участников ДТП (а экспериментальные действия часто предполагают их участие), поскольку они не имеют процессуального статуса какого-либо участника уголовного судопроизводства (УСП). Отсутствие прав и обязанностей делает невозможным реализацию законных интересов во время производства следственного действия.
Выше мы отметили о процессуальном запрете производства экспериментальных действий во время производства ОМП. Существуют также и объективные, тактические обстоятельства, препятствующие производству подобных действий в ходе ОМП. Учитывая, что следственно-оперативная группа (СОГ) прибывает к месту дорожно-транспортного происшествия (ДТП) спустя существенный промежуток времени, который можно измерять не минутами, а часами, то вряд ли можно говорить о достоверности результатов таких экспериментальных действий, как установление видимости конкретного препятствия. Степень освещенности за это время существенно изменяется, соответственно условия эксперимента уже не будут отвечать необходимым требованиям.
Достоверность установленного темпа, времени движения пешехода во время ОМП вообще ничтожна. Подобное утверждение основывается на том, что следователь абсолютно не готов на этот момент производить подобные экспериментальные действия. Об обстоятельствах ДТП не допрошены подозреваемый, потерпевший, возможные свидетели; достоверно не установлены момент возникновения опасности, место наезда на пешехода (для этого требуется комплекс следственных действий: проверка показаний на месте, следственный эксперимент и судебно-автотехническая экспертиза (САТЭ)). Это делает невозможным производство подобного эксперимента.
Контрольное торможение автомобиля мы относим к следственному эксперименту, но считаем, что с тактических позиций, хотя и в нарушение процессуальных требований, его следует производить во время ОМП. Дело в том, что уникальные дорожные условия, имевшие место при ДТП (накат, гололед, обледенение) в основном сохраняются на момент ОМП. На последующих этапах расследования восстановить аналогичные уникальные дорожные условия уже буден невозможно, а они могут существенно повлиять на результаты САТЭ, соответственно на установление причинной связи объективной стороны преступления. Воссоздание же подобных, но не уникальных дорожных условий не будет обеспечивать достоверность результатов следственного эксперимента.
Процессуально верным было бы после ОМП сразу возбудить уголовное дело и произвести контрольное торможение в рамках следственного эксперимента, но как мы понимаем, современная процедура ВУД слишком продолжительна во времени, что может повлечь существенное изменение дорожных условий.
Определение общей видимости во время ОМП, мы считаем, необходимо отнести к элементарным опытным действиям способствующим более точному установлению обстановки на месте ДТП – степени освещенности. Следует обратить внимание на то, что в этом случае общая видимость определяется на момент ОМП, но не на момент ДТП. Результаты данного замера могут использоваться в будущем для воссоздания обстановки во время следственного эксперимента или для производства САТЭ только в случае, когда не влияют существенно на результаты подобных следственных действий.
Под ОМП часто «камуфлируется» также и проверка показаний на месте. Например, участники ДТП указывают предполагаемое место наезда на пешехода или место столкновения транспортных средств (ТС); со слов участников ДТП в протоколе ОМП указывается направление движения пешехода, ТС – все это субъективная информация, которая не может быть занесена в протокол ОМП. Тем не менее, тот же следователь И. в ходе ОМП со слов водителя М. зафиксировал в протоколе, с какой стороны двигалась пешеход Ю., в каком месте водитель ее обнаружил впервые, а также в протоколе было отмечено, опять же со слов водителя, предполагаемое место наезда на пешехода.
Для фиксации подобного рода информации существует специальные следственные действия, прежде всего – допрос. И только после допроса УПК РФ допускает возможность, с целью уточнения и проверки показаний, произвести следственное действие – проверку показаний на месте, в протоколе которого мы и будем отмечать предполагаемое место наезда на пешехода или место столкновения ТС; направление движения пешехода, ТС с привязкой их на месте ДТП.
В процессе ОМП с целью определения в будущем места наезда на пешехода или места столкновения ТС; направления движения пешехода, ТС должны отыскиваться и фиксироваться в протоколе следы преступления объективного, материального характера. В частности это следы колес ТС, осыпи грязи, следы горюче-смазочных материалов (ГСМ), охлаждающей жидкости, следы ног пешехода, следы повреждений на обуви пешехода, следы крови, и т.п. Все это будет служит исходными данными для назначения САТЭ с целью достоверного установления интересующих нас обстоятельств.
В качестве вывода по части нарушений, допускаемых при производстве ОМП, отметим следующее. Подмена осмотром места происшествия таких следственных действий, как следственный эксперимент и проверка показаний на месте является грубейшим процессуальным нарушением, существенным образом влияющих на достоверность их результатов и в целом результатов расследования уголовного дела о ДТП. Соответственно производство данных процессуальных действий подобным способом является неприемлемым. Их результаты будут являться недопустимыми не только с формальной точки зрения (нарушение требований УПК в части производства следственных действий), но и с фактической, в силу того, что они изначально не обладают признаком достоверности.
Как ни странно, но, вполне вероятно, что подобные процессуальные нарушения повлекут признание протокола ОМП, в целом, недопустимым доказательством. Здесь уместно будет задаться справедливым вопросом: стоит ли торопиться на стадии ВУД?
Освидетельствование
Рассмотрим такое следственное действие как освидетельствование. Сразу отметим, что процессуальная регламентация данного следственного действия существенно изменена: во-первых, его производство теперь допустимо до ВУД (ч. 4 ст. 146 УПК РФ), во-вторых, оно теперь может быть произведено с целью выявления состояния опьянения (ч. 1 ст. 179 УПК РФ).
В качестве отступления отметим несколько проблемных моментов законодательной новеллы. Второе новшество несколько спорно, если учитывать особенности способа установления состояния опьянения (этот способ больше напоминает экспертизу, а не осмотр тела живого человека), но «закон есть закон».
Впрочем, и первое процессуально противоречиво – в ст. 179 УПК РФ нет оговорки о допустимости производства данного следственного действия до ВУД (как в случае с ОМП). Более того, в ч. 1 ст. 179 УПК РФ приводится исчерпывающий перечень участников УСП, в отношении которых допустимо производство данного следственного действия, но подобных участников не существует на стадии ВУД. Эти противоречия следует наверно отнести к нарушениям законодательной техники.
Итак, основным упущением, по нашему мнению, которое связано с производством освидетельствования является то, что оно не производится с целью выявления состояния опьянения у участников ДТП. Подобное состояние выявляется «по-старинке» – путем производства так называемого «медицинского освидетельствования», т.е. непроцессуальным способом, когда врач наедине с участником ДТП выясняет у последнего наличие состояние опьянения. В этой ситуации следователь получает доказательство состояния опьянения – иной документ (акт медицинского освидетельствования), достоверность которого, конечно же, существенно ниже, чем у протокола следственного действия (освидетельствование).
Если учитывать, что все исследования по уголовному делу о ДТП будут проводиться при условии трезвого состояния участника ДТП, то, на первый взгляд, можно было бы не обращать внимания на «старинный» метод. Но есть несколько обстоятельств, которыми нельзя пренебрегать в рассматриваемой ситуации. Рассмотрим их подробнее.
Первое обстоятельство. Приведем пример ситуации, нельзя сказать, что очень распространенной, но никто не будет спорить о том, что весьма наболевшей. Так, на месте ДТП один из участников находится в состоянии сильного опьянения (признаки для окружающих лиц очевидны). После ВУД следователь получает акт медицинского освидетельствования, где врач делает вывод об отсутствии какого-либо опьянения у данного участника ДТП.
Последствия этой ситуации может описать в самых ярких красках, наверное, каждый следователь: это бессмысленные ходатайства участников УСП, это жалобы в прокуратуру, это служебные проверки. Все это, как правило, ни к чему не приводит, но расследование затягивает существенно.
Примером тому могут быть случаи из практики расследования. Так, следователь М. в составе следственно-оперативной группы (СОГ), прибыв на место происшествия – наезд на двух пешеходов (первый погиб на месте, второй – по дороге в больницу), обнаружил, что водитель Я. находится в сильнейшей степени алкогольного опьянения. От водителя исходил резкий запах спиртного, Я. не мог без посторонней помощи выйти из автомобиля и передвигаться на ногах. В таком состоянии водитель Я. уже после ДТП, но еще до приезда СОГ, повторно совершил наезд на уже лежащего без сознания пешехода (того, который погиб по дороге в больницу), переехав ему по голове передним колесом.
Произведя ОМП, следователь М. в наркологическом диспансере осуществил медицинское освидетельствование водителя Я. на предмет алкогольного опьянения.
Удивлению следователя М. не было предела, когда в ходе предварительного расследования им были получены результаты медицинского освидетельствования – водитель Я. значился трезвым.
Потерпевшие и прокуратура проявили по данному делу максимум усилий, «способствуя» следователю в доказывании алкогольное опьянение водителя Я., но, как мы понимаем, безрезультатных.
Как происходит описанный в примере «фокус», остается лишь догадываться, но как его предотвратить – это известно – необходимо производить не медицинское, а уголовно-процессуальное освидетельствование. Когда следователь с участием врача лично установит факт опьянения либо отсутствие такового, то в результатах такого освидетельствования вряд ли можно будет усомниться.
Второе обстоятельство. Факт опьянения в настоящее время не является в соответствии с УК РФ квалифицирующим признаком и даже обстоятельством, отягчающим наказание, но вряд ли судья имеет право пренебречь данным фактом при решении вопроса о назначении наказания лицу виновному в совершении преступления, предусмотренного ст. 264 УК РФ. Более того, степень опьянения оказывает существенное влияние на форму и вид психического отношения лица к совершенному деянию и наступившим общественно опасным последствиям, что влияет, в свою очередь, опять же на назначение наказания, а иногда и на квалификацию преступления. Так, водитель, находясь в состоянии опьянения легкой степени, может позволить себе надеяться при этом на свой профессионализм (неосторожная форма вины – легкомыслие), либо у водителя остается объективная психическая возможность предвидения общественно опасных последствий (неосторожная форма вины – небрежность). Но тяжелая степень опьянения вряд ли оставляет водителю надежду надеяться на что-либо (здесь можно усмотреть и умышленное причинение вреда здоровью – косвенный умысел, по признаку надежды «на авось»).
Таким образом, в процессе расследования дел о ДТП следует всегда заботиться о получении достоверного знания о состоянии опьянения участников ДТП, что исключит волокиту по уголовному делу и позволит верно квалифицировать преступление, а соответственно назначить справедливое наказание. И эффективным способом этого является следственное действие – освидетельствование.
Назначение и производство
судебно-автотехнической экспертизы
Следующее следственное действие, требующее рассмотрения – назначение и производство судебно-автотехнической экспертизы. Анализ уголовных дел о ДТП и специальной методической литературы позволил выделить две существенных и весьма распространенных ошибки, допускаемых при назначении экспертизы.
Прежде всего, это предоставление экспертам исходных данных, которые основываются лишь на показаниях подозреваемого либо результатах следственных действий только с его участием. Подобные исходные данные весьма условны, они субъективны, обусловлены интересами подозреваемого, как участника УСП со стороны защиты. Часто подобные сведения носят характер предположений. А если учесть, что заключение эксперта – это ключевое доказательство виновности, то манипуляция сведениями, сообщенными подозреваемым в качестве исходных данных для САТЭ, противоречит принципу презумпции невиновности и назначению УСП.
Так, например, следователь З. назначил САТЭ по делу о наезде на пешехода К., который в результате полученных травм скончался на месте ДТП. Поскольку свидетели по делу установлены не были, потерпевший И. – родственник К., очевидцем происшествий не являлся, то в качестве исходных данных следователь указал в постановлении сведения, полученные в результате: ОМП с участием водителя М.; допроса подозреваемого М.; следственного эксперимента с участием М.
Исходные данные для производства САТЭ должны формироваться на основе сведений, полученных из совокупности доказательств, собранных по уголовному делу. По возможности доказательства, образующие данную совокупность, должны иметь самостоятельные, независимые источники, а не быть производными от показаний подозреваемого, либо иных сведений, сообщенных им при производстве следственных действий. Сведения, сообщенные подозреваемым, должны быть лишь дополнением к необходимой совокупности доказательств, подтверждающим верность выводов, сделанных на ее основе. Либо наоборот: совокупность доказательств должна быть достаточной для утверждения о достоверности сведений, сообщенных подозреваемым, и используемых в качестве исходных данных для производства САТЭ.
В противном случае достоверность заключения эксперта автотехника следует признать ничтожной. Оно будет основано целиком и полностью на непроверенных (недостоверных, а соответственно недопустимых) сведениях, сообщенных подозреваемым, от которых он имеет право отказаться в любой момент судопроизводства. Последствия использования такого заключения эксперта вполне прогнозируемы – это прекращение уголовного дела либо оправдательный приговор.
В процессе интервьюирования экспертов-автотехников были выявлены примыкающие к описанной проблеме нарушения, допускаемые при назначении САТЭ. Во-первых, органы предварительного расследования зачастую предоставляют неточные исходные данные, необходимые для производства САТЭ.
Это элементарная тактическая ошибка назначения САТЭ, проявление формализма, небрежности органов предварительного расследования. Чем точнее, конкретнее исходные данные, тем более определенным и однозначным будет заключение эксперта. При этом следует помнить о том, что в прямой зависимости от точности исходных данных находится законность, обоснованность и справедливость итогового решения по уголовному делу.
Примером тому может служить неточное указание модели, модификации транспортных средств (ТС). Дело в том, что звучание (написание) некоторых ТС похоже: ВАЗ-21011, ВАЗ-2111, ВАЗ-2110 и ВАЗ-2101, ВАЗ-2120, ВАЗ-2112 и ВАЗ-2121, ГАЗ-3110, ГАЗ-3111, ГАЗ-3210, ГАЗ-3102, ГАЗ-3201, ГАЗ-3310, ГАЗ-3302, ВАЗ-21213, ВАЗ-31213, ВАЗ-2120 и ВАЗ-2130 и т.д.
Такая неточность, иногда существенно влияет на выводы эксперта, т.к. у звучащих почти одинаково моделей, могут существенно отличатся технические параметры. Вот случаи из практики производства САТЭ.
Следователь поставил на разрешение эксперту вопрос: достаточный ли был боковой интервал для безопасного проезда, а/м ГАЗ-3102 мимо неподвижного препятствия? Указал исходные данные: скорость автомобиля 35 км/ч; интервал между неподвижным объектом и крайней левой габаритной точкой автомобиля 0.25 м.
При наличии следов ТС и фиксации неподвижного объекта ответ, как правило, не вызывает проблем. В данном случае эксперт сопоставляет заданный ему в исходных данных интервал между неподвижным объектом и крайней левой габаритной точкой 0,25 м, с безопасным расчетным интервалом при указанной скорости Dб = 0.00139*La*Va = 0.0139*4.96*35 = 0.24 м. Где La – габаритная длина автомобиля ГАЗ-3102, м: 4.96. Величина La – является безусловно-достоверным данным, принимаемым экспертом на основе фактических данных задаваемых эксперту – марка, модель автомобиля (ГАЗ-3102). Так как безопасный боковой интервал 0.24 м меньше фактического интервал 0.25 м. – эксперт дает положительный ответ – боковой интервал был достаточен для безопасного проезда.
Но если окажется, что модель ТС указанна неточно выводы могут измениться. Пусть действительная модель ТС была ГАЗ-3302. Тогда величина La составит 5.47 м. и Dб соответственно примет значение 0.27 м. Вывод меняется на диаметрально противоположный – так как безопасный боковой интервал 0.27 м. больше фактического интервала 0.25 м. следовательно боковой интервал был не достаточен для безопасного проезда автомобиля мимо неподвижного препятствия.
Другой пример, если модель ТС указана неточно, то габаритные размеры (ширина легковых автомобилей колеблется от 1,5 – 2 м) могут измениться и вместо фактического расстояния между объектом и левой габаритной точкой ТС 0,25 м, мы можем получить 0,05-0,15 м, а при неизменившемся безопасном интервале, например 0,24 м, выводы поменяются на противоположные – боковой интервал был недостаточен для безопасного проезда.
Неполное указание модели, модификации ТС, как правило, характерно для иностранных автомобилей. Например, указывают «Mitsubishi Pajero», «Lexus», «Mazda» и т.д. Здесь ошибкой является то, что следователь не указывает модификации конкретного ТС. Несмотря на кажущуюся незначительность такого упущения, последствия могут быть очень серьезными. Дело в том, что тот же автомобиль «Mitsubishi Pajero» имеет не менее десятка модификаций, некоторые из них существенно отличаются друг от друга. Существуют модификации «длинобазного» пятидверочного и «короткобазного» трехдверочного «Mitsubishi Pajero», первый соответственно имеет базу 2,8 м, а второй – 2,3 м.
Еще пример из практики производства САТЭ. Посмотрим, как может сказаться такая неточность в расчете замедления при контрольном торможении (J) автомобиля и с учетом полученного замедления (J) на расчет скорости автомобиля и на выводы эксперта в целом.
J = V*V/3.6*(7.2*(Sj-L)+V*t3), где V – скорость ТС при контрольном торможении, 40 км/ч; t3 – время нарастания замедления при экстренном торможении, 0,35 с; Sj – длина следа торможения измеренная при контрольном торможении, 9 м; L – база автомобиля «Mitsubishi Pajero» 2,3-2,8 м. Замедление j будет соответственно 7,1 и 7,6 м/с*с.
Скорость определяется по формуле Va = 1,8*t3*j + \/25.92*S*j, где S – длина следа торможения до задних колес автомобиля 1,3 м. Скорость соответственно при J = 7.1 (база 2,3 м) будет составлять 19,9 км/ч, а при J = 7.6 (база 2,8м) 20,8 км/ч.
Разница не большая (хотя при длине следа торможения несколько десятков метров разница результатов может быть более значительной). В конкретной ситуации, если ДТП произошло во дворе (дворовом проезде), где согласно ПДД РФ установлено ограничение скорости до 20,0 км/ч, не сложно заметить, как может повлиять такое неполное указание модели ТС на законность решения по уголовному делу.
Во-вторых, следователи иногда пытаются переложить решение данной задачи на экспертов – предлагают им самостоятельно установить требуемые исходные данные. Например, расследуя факт столкновения ТС, при котором погиб водитель автомобиля, частично выехавшего на полосу встречного движения, следователь Б., особенно не утруждая себя выяснением и собиранием доказательств по уголовному делу, обязательных для назначения и производства САТЭ, в постановлении о назначении САТЭ, вообще не указал исходных данных. Он просто предоставил эксперту все материалы уголовного дела и предложил ему самостоятельно выбрать все самое необходимое для производства экспертизы.
В таких случаях следователь должен ориентироваться на характер данных, которые необходимы для производства САТЭ. Если исходные данные представляют собой какие-либо стандарты, ГОСТы, т.е. постоянные величины, которые описываются в специальной литературе (каталогах, справочниках), то эксперт, в случае невозможности или нецелесообразности установления или уточнения этих величин путем производства следственных или иных процессуальных действий, может самостоятельно получить требуемую информацию. Предполагается, что подобные исходные данные являются заведомо достоверными.
Если же речь идет об исходных данных, полученных путем производства следственных или иных процессуальных действий, то такие данные должны предоставляться исключительно органами предварительного расследования, а не устанавливаться экспертом. Дело в том, что в этом случае предоставляемые исходные данные должны являться результатом процесса доказывания – это должны быть собранные, проверенные и оцененные сведения, доказательства по уголовному делу. Процесс же доказывания может осуществляться только надлежащим участником УСП – следователем, а эксперт таковым не является.
Эксперт вправе знакомиться с материалами уголовного дела, но лишь с целью общего изучения ситуации ДТП и более точного уяснения исходных данных, предоставленных органами предварительного расследования. Пункт 2 ч. 4 ст. 57 УПК РФ прямо запрещает эксперту самостоятельно собирать материалы для экспертного исследования. Под этим необходимо понимать и собирание, установление экспертом новых исходных данных из материалов уголовного дела, которые проверены, оценены следователем и признаны недопустимыми, негодными для производства САТЭ либо непроверенны и неоцененны следователем, что также делает недопустимым использование их в качестве исходных данных САТЭ.
Последнее время различного рода методические рекомендации предлагают следователю ставить на разрешение экспертам-автотехникам вопросы, которые носят, как ни странно, правовой характер. Например: «Соответствуют ли действия водителя Правилам дорожного движения (ПДД)?», «Состоит ли нарушение водителем ПДД в причинно-следственной связи с наступившими последствиями?». Интервьюирование экспертов-автотехников позволило выявить и другие вопросы правового характера, задаваемые им органами предварительного расследования и судом. В частности: «Виновен ли водитель в совершении ДТП?», «Какими пунктами ПДД водитель должен был руководствоваться?», «Какова причина ДТП?», «Когда для водителя наступает момент опасности?» и т.п. Из всей совокупности вопросов, которые ставятся на разрешение экспертам-автотехникам, правовые вопросы составляют около 15 %.
Разрешая подобные вопросы, эксперты-автотехники, как правило, дают уклончивые ответы либо вообще отказываются давать ответ. Как оценить существующую ситуацию?
Определимся сразу: вопросы правового характера не должны ставиться на разрешение экспертам-автотехникам. В том же случае, если подобные вопросы заданы эксперту-автотехнику, то ответ на них явно выходит за пределы его компетенции. Такое заключение эксперта будет являться недостоверным, а соответственно недопустимым доказательством.
Дело в том, что все, описанные выше, вопросы связаны с квалификацией преступления: с установлением признаков объективной (деяния, его причинной связи с наступившими последствиями) и субъективной (вины) сторон состава преступления, предусмотренного ст. 264 УК РФ. Квалификацией же уполномочены заниматься исключительно органы предварительного расследования и суд. В компетенцию эксперта автотехника входит разрешение вопросов только технического, а не правового характера.
В тех же случаях, когда квалификация преступления вызывает затруднение, например у следователя, то необходимо назначать не САТЭ, а правовую экспертизу. Вместе с тем заключение правовой экспертизы для следователя должно носить консультативный характер, но не приниматься за догму. Правом официальной (легальной) квалификации обладают лишь органы предварительного расследования и суд – это позиция Верховного Суда РФ.
До этого мы говорили о проблемах назначения САТЭ. При производстве САТЭ эксперты также сталкиваются с комплексом проблем, так или иначе, влияющих на достоверность заключения.
Прежде всего, это значительное колебание амплитуды значений условно-достоверных данных. Эксперт в некоторых случаях вынужден использовать для производства расчетов условно-достоверные данные. К таковым относятся коэффициент сцепления (Ф), скорость движения пешехода (Vп), время реакции (Т1), время запаздывания рулевого управления (Т4), коэффициент сопротивления качению (f), эмпирические коэффициенты используемые для определения коэффициента (К) маневра и т.д.
Общей проблемой для всех указанных величин является то, что значения параметров зависят от большого числа факторов, действующих в различных сочетаниях, поэтому в литературе обычно указываются лишь пределы наиболее вероятных величин, при этом верхний предел значительно (иногда в несколько раз) превышает нижний. Так коэффициент сцепления (Ф) для сухого асфальта составляет 0,7-0,8 (разбег 12,5%), а для обледенелого покрытия 0,1-0,2 (разбег 100%). Амплитуда колебаний значений Vп еще больше: так по данным Ленинградской НИЛСЭ, если не уточняется темп движения, скорость мужчины в возрасте 20-30 лет при движении шагом составляет от 3,5 до 7,8 км/ч, а при движении бегом от 8,8 до 18 км/ч.
Время запаздывания рулевого управления (Т4 – время в течении которого, после поворота рулевого колеса автомобиль продолжает двигаться прямо до начала изменения направления) у легковых автомобилей колеблется от 0,2 до 0,4 с. Так, если автомобиль двигался со скоростью 100 км/ч, расстояние которое он преодолеет в прямолинейном направлении, с момента поворота рулевого колеса до начала изменения направления составит 100 * 0,2 (0,4)/3,6 = 5,5-11 м.
Несложно заметить, что результаты расчетов и конечные выводы эксперта существенным образом зависят от того, какие значения Ф, Vп, Т1, Т4, f он выберет.
Теоретически эксперт может выбрать для расчета любое значение параметра лежащее в соответствующем диапазоне. Но критерия для такого выбора у него нет.
Поэтому эксперт в таких случаях должен брать весь диапазон значений параметров ТС. А это часто приводит к получению альтернативных выводов в заключении эксперта.
Рассмотрим пример. Следователь в постановлении указал, что ТС (ВАЗ-2105) двигался со скоростью 40 км/ч, опасность в виде пешехода для него возникла на расстоянии 50,5 м., день, профиль проезжей части горизонтальный, состояние проезжей части – гололед. Вопрос располагал ли водитель технической возможностью избежать столкновения в данной дорожно-транспортной ситуации (ДТС)?
Техническая возможность предотвратить наезд на пешехода устанавливается сравнением расстояния (Sa), на котором автомобиль ВАЗ-2105 находился от места наезда в момент возникновения опасности, указанном в исходных данных, и остановочного пути автомобиля (So) в условиях места происшествия. Sa = 50.5 (согласно исходных данных).
Va Va * Va
So = (T1 + T2 + 0.5 * T3) * ─── + ───────,
3.6 25.92 * J
Т1 – время реакции водителя 1 с, Т2 – время срабатывания тормозного привода, 0,1 с; Т3 – время нарастания замедления 0,1 с; Ф – коэффициент сцепления для гололеда 0,1-0,2. Установившееся замедление ТС J при данном значении Ф составляет 1,0-2,0 м/с*с.
Остановочный путь (So) будет составлять соответственно 43,6 м (при J = 2 м/с*с) и 74,5 м (при J = 1 м/с*с). Сопоставляя с удалением на момент опасности (50,5 м) получим альтернативный вывод: в первом варианте водитель располагал технической возможностью предотвратить наезд на пешехода, а во втором не располагал такой возможностью.
Другая проблема, влияющая на достоверность заключения эксперта – невозможность установления действительной скорости транспортного средства при отсутствии данных о фактическом замедлении при экстренном торможении.
Проблема связана с тем, что при отсутствии фактического замедления (j) при экстренном торможении (получаемого для конкретного ТС экспериментальным путем), выбирая Ф, табличное j, не возможно установить действительную скорость автомобиля.
Что касается коэффициента Фт, выбираемого по таблицам в зависимости от состояния и вида покрытия проезжей части, отметим, что действительный коэффициент (Фд) сцепления, имевший место в реальных условиях, может значительно отличаться от Фт. Например, мокрый асфальт, который может быть и чуть влажным (почти сухим) и покрытый слоем воды, разница будет огромной, в первом случае Фд может составлять 0,7-0,8, а во втором – 0,05-0,2. Табличный коэффициент Фт не может учесть все нюансы связанные с конкретным ДТП (полный учет состояние проезжей части, наличие дефектов, состояние тормозной системы конкретного ТС, состояние и вид шин, температура воздуха и т.д.).
Выбрав с такой точностью коэффициент сцепления (Фт), эксперт по установленным таблицам в зависимости от года начала выпуска (до или после 1981 года) ТС и указанного коэффициента определяет величину j, Т2 (время срабатывания тормозного привода) и Т3 (время нарастания замедления).
Здесь сразу хотелось бы обратить внимание на дифференциацию ТС по году начала выпуска на ТС выпущенные до 1981 года и ТС выпущенные после 1981 года. Это влияет на указанные выше величины J, Т2, Т3. Дело в том, что трудно согласиться с такой дифференциацией. Не стоило уравнивать тормозные характеристики автомобилей выпущенных почти четверть века назад (ГАЗ-2410, ВАЗ-2105, ВАЗ-2121) и лучшие образцы современности, выпущенные такими известными фирмами как «Mercedes», «Lexus», «SAAB» и т.д.
Согласно экспериментальным данным замедление (j) при экстренном торможении на сухом асфальте автомобиля например, «Mercedes–Benz-SL600» составляет 9,1-9,3 м/с*с, автомобиля «Lexus-ES300» от 8,4 до 8,5 м/с*с., автомобиля ВАЗ-2121 соответственно 6,2 –6,3 м/с*с.
Эксперт же должен будет взять из таблицы величину j равную 6,8 м/с*с – хоть для автомобиля ВАЗ-2121, хоть для автомобиля «Mercedes–Benz-SL600». При длине следа торможения 17 м до оси задних колес, скорость ТС составит 59 км/ч при j =6,8м/с*с и 70 км/ч при j = 9,3 м/с*с. Как на основании такого рода заключений можно устанавливать обстоятельства конкретного ДТП?
Но к сожалению других рекомендованных для САТЭ методических источников нет. Для частичного решения этой проблемы следователь, осуществляя осмотр места происшествия, должен во всех случаях стараться производить контрольное торможение.
Назначение и производство судебно-медицинской экспертизы
Следующий вид процессуальных нарушений связан производством судебно-медицинской экспертизы (СМЭ).
Как правило, потерпевший в результате ДТП вынужден продолжительное время находиться на излечении в условиях стационара. Сроки излечения в данном случае могут исчисляться месяцами. При этом недостающее заключение судебного медика часто является единственным препятствием для принятия по уголовному делу итогового решения на стадии предварительного расследования.
В подобной ситуации в целях «процессуальной экономии» предпринимаются попытки назначения и производства, так называемой, «СМЭ по меддокументам». Следователь у лечащего врача берет на время историю болезни и иные необходимые медицинские документы, предоставляет их судмедэксперту, который и проводит СМЭ потерпевшего в отсутствии последнего. Например, следователь С., фактически выполнив все необходимы следственные действия по уголовному делу о наезде на пешехода Х., которому был причинен вред здоровью в виде перелома бедра с размозжением коленного сустава, был вынужден произвести СМЭ в отношении потерпевшего «по меддокументам». Это было обусловлено тем, что трехмесячный срок предварительного расследования истекал, а потерпевший должен был находиться на излечении в условиях медицинского стационара еще три месяца, ему предстояло перенести несколько операций.
Казалось бы, что следователь поступает весьма эффективно. Но, мало кто задается в этой ситуации вопросом: какое доказательство получает следователь в результате «СМЭ по мед. документам»? Если же осуществить классификацию полученного заключения эксперта, то мы обнаружим, что по основанию – отношение к первоисточнику, оно будет опосредованным (мед. документы это производные сведения, полученные от потерпевшего). Это значит – его использование в процессе доказывания будет недопустимым, пока мы не исследуем первоисточник, т.е. самого потерпевшего. В процессуальном смысле «СМЭ по мед. документам» – «процессуальная растрата», а не «процессуальная экономия», поскольку требует обязательного повторного производства СМЭ, но уже с участием потерпевшего.
Вызывает недоумение, что подобное производное заключение эксперта повсеместно используется как полноценное допустимое доказательство по уголовному делу. И это наряду с тем, что правило использования в процессе доказывания производных доказательств – показаний участника УСП, исполняется неукоснительно.
Рассмотренное нарушение назначения и производства СМЭ влечет признание полученного заключения эксперта недопустимым доказательством. Если же продолжить его использование, то имеется существенный риск в принятии по уголовному делу незаконного, необоснованного, несправедливого итогового решения. Например, судмедэксперт даст заключение по мед. документам о причинении потерпевшему в результате ДТП вреда здоровью средней тяжести, фактически же вред здоровью будет являться тяжким, поскольку соответствующую информацию занесут в исследуемые документы уже после СМЭ. Возможна ситуация другого характера: эксперт даст заключение по меддокументам о причинении тяжкого вреда здоровью потерпевшего, фактически же вред здоровью может являться легким, поскольку лечащий врач ошибся в постановке диагноза, что может быть выявлено при СМЭ. Подобные следственные ошибки можно избежать, если судмедэксперт будет в процессе СМЭ непосредственно исследовать потерпевшего.
Так, положительным примером может служить следующий случай из следственной практики. Следователем П. была назначена «СМЭ по меддокументам» в отношении потерпевшей Е., которой в результате наезда был причинен предположительно тяжкий вред здоровью в виде компрессионного перелома позвонков поясничного отдела. На излечении потерпевшая Е. находилась уже четвертый месяц в условиях стационара. Судмедэксперт Я. в ходе производства экспертизы усомнилась в верности диагноза, поставленного потерпевшей Е., и обратилась за консультацией к рентгенологу. В ходе исследования рентгенологом меддокументов и непосредственно потерпевшей Е., которая к тому времени проходила лечение уже амбулаторно, было установлено, что компрессионный перелом у потерпевшей отсутствует, а имеет место ушиб – легкий вред здоровью.
§2. Проблемы принятия процессуальных решений
Во введении мы обозначили как второй вид процессуальных нарушений, типичных для расследования уголовных дел о ДТП – нарушения, допускаемые при принятии процессуальных решений, в частности: о возбуждении уголовного дела (ВУД) и постановке участника ДТП в статус подозреваемого, а также некоторые другие. Перейдем к их рассмотрению.
Первые два из названных нарушений являются взаимосвязанными. В первом случае нарушение проявляется в том, что уголовное дело возбуждается не в отношении конкретного лица, тем самым фактически подозреваемому лицу не придается процессуальный статус – подозреваемый. Во втором случае – не предпринимаются действия уже в процессе предварительного расследования, связанные с постановкой фактически подозреваемого лица в процессуальный статус – подозреваемый.
Почему уголовное дело о ДТП может и должно возбуждаться в отношении конкретного лица? Дело в том, что на момент принятия решения о ВУД, как правило, из всех признаков состава преступления неочевидна лишь причинно-следственная связь между деянием и наступившими последствиями. Таким образом, если личность водителя, совершившего ДТП, установлена, то возбуждение уголовного дела возможно и необходимо (в соответствии с п. 1ч. 1 ст. 46 УПК РФ «Подозреваемый») в отношении данного конкретного лица. Фактически оно всегда и возбуждается в отношении лица совершившего ДТП, но в бланке постановления формально не заполняется соответствующая графа.
Так, например, следователь Е. в описательно-мотивировочной части постановления о ВУД указывает: хх.хх.хх г. ориентировочно в 14 ч. водитель З., управляя автомобилем ВАЗ 2101 г.н. хХХХхх, двигаясь в районе дома № 24 по ул. Павлова в Кировском р-не г. Красноярска со стороны ул. Мичурина в сторону ул. П.Правды, выехал на полосу встречного движения где совершил наезд на пешехода Н., пересекавшего проезжую часть справа налево по ходу движения автомобиля, причинив пешеходу тяжкий вред здоровью в виде открытой черепно-мозговой травмы.
Принимая во внимание, что имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 264 УК РФ…
А в резолютивной части, в противоречие описательно-мотивировочной, следователь Е. сознательно не указывает в соответствующей графе, делая прочерк, в отношении кого ВУД, и признаки какого преступления в его действиях усматриваются.
Решение о ВУД в подобной ситуации, так сказать, «по факту ДТП» противоречит содержанию описательно-мотивировочной части постановления, где мы указываем: кто и что совершил, и квалифицируем действия данного установленного лица как преступление. И кто он после этого? Ответ очевиден – подозреваемый.
В противном случае мы лишаем фактически заподозренное лицо возможности эффективно осуществлять защиту своих прав в условиях состязательного процесса до самого момента привлечения его в качестве обвиняемого, а по делам о ДТП – это момент связан с окончание предварительного расследования, где что-либо предпринимать уже не имеет особого смысла.
Так, будучи в процессуальном статусе свидетеля, водитель лишен прав:
1) знать, в чем он подозревается, и получить копию постановления о возбуждении против него уголовного дела;
2) отказаться от дачи объяснений и показаний;
3) пользоваться помощью защитника (в том числе «бесплатного») и иметь свидание с ним наедине и конфиденциально до первого допроса подозреваемого;
4) представлять доказательства;
5) знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с его участием, и подавать на них замечания;
6) участвовать с разрешения следователя или дознавателя в следственных действиях, производимых по его ходатайству, ходатайству его защитника либо законного представителя;
7) предусмотренных ст. 198 УПК РФ в части производства экспертизы (!);
8) защищаться иными средствами и способами, не запрещенными УПК РФ.
Кроме того, у водителя в рассматриваемой ситуации есть обязанности, которых нет у подозреваемого, и ему за их неисполнение грозит уголовная ответственность. Это такие обязанности как, например, давать правдивые показания, не разглашать данные предварительного расследования, если он об этом предупрежден и т.п.
Из вышеприведенного видно, что водитель «парализован» процессуальным статусом свидетеля, и говорить в подобной ситуации об эффективной защите, установлении истины по уголовному делу, которые обеспечиваются нарушенными при этом принципами законности, охраны прав и свобод человека и гражданина в УСП, состязательности сторон, обеспечении подозреваемому и обвиняемому права на защиту, не приходится.
В последующем, при производстве предварительного расследования, единственным относительно корректным, с процессуальной точки зрения, способом постановки водителя в статус подозреваемого является избрание в отношении его меры пресечения. Относительная процессуальная корректность данного способа обусловливается тем, что не всегда могут быть установлены основания для избрания меры пресечения, но если учитывать, что основания для ее избрания в отношении обвиняемого устанавливаются в большинстве случаев, то предложенный способ является оптимальным.
При интервьюировании следователей, последними часто задавался вопрос: если ДТП – например, столкновение ТС, то обоих ли водителей следует признавать подозреваемыми? Учитывая то обстоятельство, что ДТП – это почти всегда результат обоюдного нарушения ПДД, то ответ на данный вопрос должен быть положительным. Количество подозреваемых по делу прямо зависит от количества участников ДТП, управлявших ТС (если речь идет о ст. 264 УК РФ).
При составлении постановления о ВУД существуют некоторые проблемы содержательного характера. Например, описывая повод ВУД, следователи во вводной части постановления указывают: «рассмотрев материалы»(!). Вполне очевидно, что имеются в виду материалы проверки, осуществленной на стадии ВУД, но это же не повод для ВУД.
Поводом для ВУД служат, согласно ч. 1 ст. 140 УПК РФ:
1) заявление о преступлении;
2) явка с повинной;
3) сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников.
По УД о ДТП наиболее распространенным поводом является «сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников», которое оформляется рапортом об обнаружении признаков преступления, вот его-то и надо указывать.
Кроме того, в описательно мотивировочной части постановления о ВУД следователи часто неполно описывают признаки объекта и объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 264 УК РФ, т.е. недостаточно раскрывают основание для ВУД. В частности не указываются нормы ПДД, которые были нарушены подозреваемым. (Этот факт наглядно демонстрируется в примере, приведенном в начале параграфа.) Данный момент обязателен для квалификации действий подозреваемого именно по ст. 264 УК РФ, поскольку именно факт нарушения ПДД является специфическим признаком состава данного преступления. Если же он не указан при описании объекта и объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 264 УК РФ, то, собственно, и нет состава данного преступления. Соответственно, как следствие, решение о ВУД является необоснованным в этом случае.
В отдельных решениях подобное же нарушение допускается и в том случае, когда следователь не указывает в описательно-мотивировочной части предполагаемую степень тяжести вреда, причиненного здоровью пострадавшего в результате преступления.
Определенные недостатки формального характера существуют при составлении постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого и обвинительного заключения (ОЗ). Наиболее характерными из них являются:
1) при описании существа обвинения не указывается конкретный вид вины обвиняемого;
2) необоснованно расширяется формулировка обвинения;
3) недостаточный анализ доказательств в ОЗ.
В случаях вынесения постановления о прекращении УД по реабилитирующим основаниям следователи иногда увлекаются и описывают фабулу наступательно, в стиле более уместном для обвинения, а не реабилитации подозреваемого. Например, «Подозреваемый А., нарушая ПДД, совершил наезд на пешехода Ю., причинив ему тяжкий вред здоровью. Но учитывая ….» Выходит, что водитель, исходя из стиля и содержания текста, преступник и должен «сидеть в тюрьме», а не подлежать реабилитации.
Данные формальные недостатки процессуальных решений по существу не влияют на их законность, но, тем не менее, лишают их в какой-то степени обоснованности, мотивированности, в то время, когда по УД существует достаточная совокупность доказательств для их принятия.
Как преодолевать выявленные формальные и существенные недостатки составления процессуальных решений, мы рассмотрим далее в учебном пособии.
| |