Автор: Москвич (---.pppoe.mtu-net.ru)
Дата: давно
Поскольку 1 g любит топить тему многочисленными комментариями,ИМХО лучше прочитать первоисточник.Судя по высказываниям 1 g,он обходится уже готовыми комментариями пропагандистских сайтов,иначе как можно утверждать,что
< И всё написанное, заметим, без каких бы то ни было доказательств. Рассматривается не достоверность, а единственная установка-заклинание: мол большевики расстреливали детей во время Гражданской войны. >???
Оперативный приказ Ежова № 00486 - не документ?!Другие документы тоже не впечатляют?Не надо так много слов,уважаемый 1 g,лучше почитаем то,что Вы здесь без стыда и совести называете:
<... всё написанное, заметим, без каких бы то ни было доказательств>(?!)
Александр Яковлев
УБИЙЦЫ СТРАНЫ РАССТРЕЛИВАЛИ ТРЕХЛЕТНИХ, ОТНИМАЛИ У МАТЕРЕЙ ГОДОВАЛЫХ
Отрывки из книги «Сумерки»
Призванные руководить местью
Разрушь — и наступит радостное упоение местью. Отними — и насытишься справедливостью. Убей — и тебя наполнит чувство силы и превосходства над другими...
«Потрясает своим мужеством и прозорливостью письмо гениального ученого, лауреата Нобелевской премии академика Ивана Павлова, направленное в декабре 1934 года правительству СССР. Он писал:
«Вы напрасно верите в мировую революцию. Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До вашей революции фашизма не было. Ведь только политическим младенцам Временного правительства было мало даже двух ваших репетиций перед Вашим Октябрьским торжеством. Все остальные правительства вовсе не желают видеть у себя то, что было и есть у нас, и, конечно, вовремя догадываются применить для предупреждения этого то, чем пользовались и пользуетесь Вы, — террор и насилие. Разве это не видно всякому зрячему?».
Сошлюсь и на более поздний документ. 20 декабря 1957 года председатель КГБ Серов пишет в ЦК записку об антисоветских настроениях крупнейшего ученого ХХ столетия, тоже нобелевского лауреата Льва Давидовича Ландау. В беседе с ученым Мейманом Ландау заявил: «То, что Ленин был первым фашистом, — это ясно».
Великие ученые сделали этот вывод, не зная и сотой доли той информации, которая доступна нам сегодня».
«Гимном рабочего класса отныне будет песня ненависти и мести», — писала газета «Правда» 31 августа 1918 года, повторяя слова Ф. Дзержинского, гласящие, что большевики призваны историей направлять и руководить ненавистью и местью».
«В России до сих пор спорят об очевидном: убирать Ленина из мавзолея или нет, считать его автором счастья на всей планете или нет, сохранять его изображения в тысячах бронзовых уродов на городских площадях и прочих местах России или нет».
«В бурные дни августа 1991 года (во время антигосударственного мятежа большевиков) я выступал на митингах, в том числе и на Лубянке. Психологически это были необыкновенные дни. Толпа на Лубянке была огромная. Что бы я ни сказал, толпа ревела, гремела аплодисментами. Кожей ощутил, что наступает критическая минута. Задай я только вопрос вроде того, а почему, мол, друзья мои, никто не аплодирует в здании за моей спиной и, мол, любопытно, что они там делают, — случилось бы непоправимое.
Я понял, что взвинченных и готовых к любому действию людей надо уводить с площади, и как можно скорее. Быстро спустился вниз и пошел в сторону Манежной площади.
Меня подняли на руки, я барахтался — наверное, до этого только мать держала меня на руках да еще медицинские сестры в госпитале во время войны — и так несли до поворота на Тверскую улицу.
Милиция была в растерянности, увидев массу людей, заполнившую улицу. Меня проводили до здания Моссовета. До сих пор уверен, что, не уведи я людей с площади именно в тот момент, трагедия была бы неминуема. Толпа ринулась бы громить здание КГБ».
Детский ГУЛАГ
Нет большей подлости, чем война власти с детишками с использованием всей мощи карательного аппарата. Опираясь на указания Политбюро ЦК, лично Ленина и Сталина, большевики создали особую систему «опального детства». Эта система имела в своем распоряжении детские концлагеря и колонии, мобильные приемно-распределительные пункты, специальные детские дома и ясли.
Дети должны были забыть, кто они, откуда родом, кто и где их родители. Это был особый — детский ГУЛАГ...
«Если обратиться к самым первым именам и фамилиям в детском расстрельном реестре, то начинать надо с царской семьи, с расстрела царя Николая II и его семьи в Ипатьевском доме в Екатеринбурге. Этот расстрел организовало правительство Ленина. Потом оно организует еще миллионы расстрелов».
«В 1919 году в Петрограде расстреляли родственников офицеров 86-го пехотного полка, перешедшего к белым, в том числе и детей. В мае 1920 года газеты сообщили о расстреле в Елисаветграде четырех девочек 3—7 лет и старухи-матери одного из офицеров. «Городом мертвых» называли в 1920 году Архангельск, где чекисты расстреливали детей 12—16 лет».
«Нет прощения тому, что запечатлено в оперативном приказе Ежова № 00486 от 15 августа 1937 года «Об операции по репрессированию жен и детей изменников Родины». Приведу некоторые положения этого чудовищного документа (с соблюдением его стилистики):
«Подготовка операции. Она начинается с тщательной проверки каждой семьи, намеченной к репрессированию. Собираются дополнительные компрометирующие материалы. Затем на их основании составляются: а) общая справка на семью…; б) отдельная краткая справка на социально опасных и способных к антисоветским действиям детей старше 15-летнего возраста; в) именные списки детей до 15 лет отдельно дошкольного и школьного возраста.
Справки рассматриваются наркомами внутренних дел республик и начальниками управлений НКВД краев и областей. Последние: а) дают санкции на арест и обыск жен изменников родины; б) определяют мероприятия в отношении детей арестуемой.
Производство арестов и обысков. Аресту подлежат жены, состоящие в юридическом или фактическом браке с осужденным в момент его ареста. Аресту подлежат также и жены, хотя и состоявшие с осужденным к моменту его ареста в разводе, но причастные к контрреволюционной деятельности осужденного, укрывавшие его, знавшие о контрреволюционной деятельности, но не сообщившие об этом органам власти. После производства ареста и обыска арестованные жены осужденных конвоируются в тюрьму. Одновременно порядком, указанным ниже, вывозятся дети.
Порядок оформления дел. На каждую арестованную и на каждого социально опасного ребенка старше 15-летнего возраста заводится следственное дело. Они направляются на рассмотрение Особого совещания НКВД СССР.
Рассмотрение дел и меры наказания. Особое совещание рассматривает дела на жен изменников родины и тех их детей, старше 15-летнего возраста, которые являются социально опасными и способными к совершению антисоветских действий. Социально опасные дети осужденных, в зависимости от их возраста, степени опасности и возможности исправления, подлежат заключению в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД, или выдворению в детские дома особого режима Наркомпросов республик.
Порядок приведения приговоров в исполнение. Осужденные социально опасные дети направляются в лагеря, исправительно-трудовые колонии НКВД или в дома особого режима Наркомпросов республик по персональным нарядам ГУЛАГа НКВД для первой и второй групп и АХУ НКВД СССР — для третьей группы.
Размещение детей осужденных. Всех оставшихся после осуждения детей-сирот размещать: а) детей в возрасте от 1—1,5 лет до 3-х полных лет в детских домах и яслях Наркомздравов республик в пунктах жительства осужденных; б) детей в возрасте от 3-х полных лет и до 15 лет — в детских домах Наркомпросов других республик, краев и областей (согласно установленной дислокации) и вне Москвы, Ленинграда, Киева, Тбилиси, Минска, приморских и пограничных городов. В отношении детей старше 15 лет вопрос решать индивидуально.
Грудные дети направляются вместе с их осужденными матерями в лагеря, откуда по достижении возраста 1—1,5 лет передаются в детские дома и ясли Наркомздравов республик. В том случае, если сирот пожелают взять родственники (не репрессируемые) на свое полное иждивение, этому не препятствовать.
Подготовка к приему и распределению детей. В каждом городе, в котором производится операция, специально оборудуются приемно-распределительные пункты, в которые будут доставляться дети тотчас же после ареста их матерей и откуда дети будут направляться затем по детским домам».
В который раз я перечитываю этот приказ и каждый раз впадаю в смятение: не подделка ли все это? Увы, так оно и было. По состоянию на 4 августа 1938 года у репрессированных родителей были изъяты 17 355 детей и намечались к изъятию еще 5000 детей. 21 марта 1939 года Берия сообщал Молотову о том, что в исправительно-трудовых лагерях у заключенных матерей находятся 4500 детей ясельного возраста, которых предлагал изъять у матерей и впредь придерживаться подобной практики. Детям начали присваивать новые имена и фамилии».
«Одним из поводов к очередному ужесточению уголовного законодательства в отношении детей стало письмо Ворошилова от 19 марта 1935 года, направленное на имя Сталина, Молотова и Калинина. Девятилетний подросток напал с ножом на сына заместителя прокурора Москвы Кобленца. Ворошилов недоумевал: почему бы «подобных мерзавцев» не расстреливать?
Откликаясь на просьбу о расстреле «подобных мерзавцев», ЦИК и СНК СССР 7 апреля 1935 года издают постановление «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних». В нем сказано: «…несовершеннолетних, начиная с 12-летнего возраста, привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания». В связи с этим на местах возник вопрос о возможности применения к детям высшей меры наказания. Разъяснение Политбюро от 20 апреля 1935 года подтверждало, что к числу мер уголовного наказания относится также и высшая мера (расстрел).
В мае 1941 года НКВД издает распоряжение о создании агентурно-осведомительной сети в трудовых колониях подростков. Резидентами должны быть члены ВКП(б)...
Ярким примером фальсификации обвинений против несовершеннолетних является дело 16-летнего Юрия Каменева, расстрелянного по приговору Военной коллегии от 30 января 1938 года. Не имея никаких доказательств его виновности, Военная коллегия в своем приговоре указала:
«Каменев, находившийся под идейным влиянием своего отца — врага народа Каменева Л. Б., усвоил террористические установки антисоветской, троцкистской организации; будучи озлоблен репрессией, примененной к его отцу как к врагу народа, Каменев Юрий в 1937 году в г. Горьком высказывал среди учащихся террористические намерения в отношении руководителей ВКП(б) и Советской власти».
В годы Отечественной войны гитлеровцы гнали детей в одну сторону — в Германию, а сталинцы в другую — в Среднюю Азию, Казахстан, на Восток. В дальние края поехали дети немцев, чеченцев, калмыков, ингушей, карачаевцев, балкарцев, крымских татар, болгар, греков, армян, турок-месхетинцев, курдов, а после войны — украинцев, эстонцев, латышей, литовцев. На апрель 1945 года в Казахстане, Киргизии и Узбекистане оказались 34 700 детей-карачаевцев моложе 16 лет. В Узбекистан привезли 46 000 детей из Грузии. В первые годы жизни на новых местах смертность среди переселенцев достигала 27 процентов в год, в основном это были дети.
Горькую чашу спецпоселенца пришлось испить калмыцкому поэту Давиду Кугультинову.
«Переступил порог, — вспоминает Кугультинов, — дети. Огромное количество детей до 6 лет. В маленьких телогреечках, в маленьких ватных брючках. И номера — на спине и на груди. Как у заключенных. Это номера их матерей. Они привыкли видеть возле себя только женщин, но слышали, что есть папы, мужчины. И вот подбежали ко мне, голосят: «Папа, папочка». Это самое страшное — когда дети с номерами. А на бараках: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство».
Сегодня многие из лагерных детей уже в преклонном возрасте... И недалеко то время, когда сталинские сироты останутся единственными живыми свидетелями преступлений фашистского режима. А потом и они уйдут».
Александр ЯКОВЛЕВ
25.08.2003
------------------------------------------------------------------------------------------------
МЫ БУНТУЕМ, СТОЯ НА КОЛЕНЯХ
Нравственный долг перед жертвами палаческой власти мучителен, но это наш долг — каждого из нас
В прошлый понедельник («Новая газета» № 60) мы опубликовали отрывки из книги Александра Николаевича Яковлева «Сумерки». На нашем сайте в интернете сразу же появились отклики. Читатели просят продолжить публикацию, и это понятно: книга уникальна, а тираж ее невелик. По сведениям издательства «Материк», книга расходится очень быстро. Но ведь и возможности газеты в этом смысле весьма ограничены. Тем не менее пожелания читателей мы постараемся, насколько сможем, удовлетворить. Сегодня публикуем фрагменты из главы 6, посвященной репрессиям тоталитарного режима.
— Александр Николаевич, вы возглавили комиссию по реабилитации жертв политических репрессий в 1987 году.
— Сразу поправлю. Это была Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30—40-х и начала 50-х годов. Понимаете? Даже в 87-м, когда политическая обстановка в стране менялась к лучшему, Политбюро не захотело трогать ленинский период репрессий. А вообще пересмотр дел осужденных «за политические преступления» начался в 1954 году. После смерти Сталина его ближайшее окружение поставило себе задачу отгородиться от репрессий — пусть они как бы уйдут в могилу вместе с тираном. Принципиальное отношение к репрессиям не изменилось. Даже в случаях положительных решений речь шла не о реабилитации, а только об амнистии.
— Многое стало известно после ХХ съезда партии, потом появился «Архипелаг ГУЛАГ», затем проза Шаламова, публицистика Солоухина...
— Далеко не все было известно, система сопротивлялась знанию. С одной стороны, вроде бы разрешено говорить правду, а с другой — постоянное одергивание: «не увлекайтесь, не увлекайтесь». А что это такое, скажем, для редактора газеты? Запрет.
Да и сейчас мы знаем не все. Иные и не хотят знать, упорно продолжают верить мифам. Ну, например, Николая Бухарина до сих пор кое-кто числит в гуманистах, либералах.
— Но вы-то в книге даете ему характеристику убийственную.
— По заслугам. Процитирую письмо Бухарина, опубликованное во французской газете в 28-м году. (Кстати, мы получили этот документ четыре дня назад.) Вот что «гуманист» пишет: «Мы проводим эксперименты на живом теле народа… Точно как студент-первокурсник работает над трупом бродяги, который он раздобыл в анатомическом театре. Вчитайтесь хорошо в нашу Конституцию. Там откровенно сказано, что нас интересуют не Советский Союз, не его составные части, а борьба против мирового капитала и мировая революция, которой мы жертвуем страну…» И далее: «Здесь у нас, где мы абсолютные хозяева, мы совершенно никого не боимся. Страна, изнуренная революциями, войнами, болезнями, голодом, — это средство опасное. Но роскошное!.. Не существует в России ни одного дома, где бы мы не убили, так или иначе, отца, мать, дочь, сына, какого-нибуть близкого родственника или друга. Ну что ж? Зато Феликс спокойно разгуливает по Москве без всякой охраны, даже ночью…» Каково?
— Признаюсь, Александр Николаевич, что и я считал Бухарина не таким выродком, как остальные. Оказывается, нутро у всех было одинаковое.
— У всех. Вранья вокруг вождей было много, вот что. Ах, Владимир Ильич плакал, слушая «Аппассионату»! Ах, у Дзержинского была какая-то невероятная романтическая любовь! А Маленков знал шесть языков. А тот был знаток живописи. А этот и вовсе стихи писал. Чушь. В страшном сне не могу себе представить растрогавшегося Ленина. Хотя, говорят, душегубы и бывают сентиментальны, но не до такой же степени. Вот почему кощунственно, что первую комиссию по пересмотру дел политзаключенных возглавил Молотов, у которого руки по локоть в крови. Но вот вы спросили, узнал ли я что-то новое, переработав огромное количество документов. Я бы сказал, дело не в деталях, не в подробностях — как они ни ужасны. Дело в выводах. Кто мы?
— В смысле?
— Кто мы — стучащие на соседа, радующиеся тому, что кто-то «получил»?
— Но не все же стучали.
— Одни стучали, другие молчали. Вы думаете, в органах работали какие-то особенные люди из породы злодеев?
— Были и добросовестно заблуждающиеся.
— Два «бойца невидимого фронта» пришли к начальнику и говорят: так, мол, и так, мы по десятку лет в органах отработали, замечаний не имели, а жилищные условия у нас — хуже некуда. Несправедливо. Хорошо, говорит начальник, по такому-то адресу живет семья поляков. Соберите информацию, наверняка они окажутся шпионами. И вселяйтесь. Так и сделали двое «добросовестно заблуждавшихся».
Кто мы такие? Меня мучает этот вопрос. И пока мы не ответим на него, ничего мы в России не построим. Пока мы не осознаем, что в 1917 году была не Великая Октябрьская социалистическая, а самая натуральная контрреволюция, пока не уясним, что гражданская война была организована Лениным, что он изначально создавал тоталитарное государство.
— Ленин — злодей. А кто же мы?
— Рабы. До сих пор — рабы. Позволившие и позволяющие проводить над собой эксперименты.
Вот провозгласили идею сильного государства. А что это такое? Военные говорят: дайте нам больше железа, оружия то есть. Чиновник решил, что сильное государство — это, конечно, он. Я это называю бюрократурой, то есть диктатурой чиновничества. Начались игры в патриотизм. А сильное государство — это свободный человек, богатый человек. Этот человек независтлив, незлобен. Он не станет потирать ручки, видя, как гонят Ходорковского (которого я, кстати, знать не знаю, просто эта история на слуху).
В нас внедрена и глубоко укоренилась коллективная совесть: я — как все. Совесть одна на всех. Когда не стыдно гнуться перед властью и не страшно — всем-то вместе — перед неизбежностью держать рано или поздно ответ за содеянное.
Беседовал Борис БАТАРЧУК <Новая газета>
25.08.2003
| |