Автор: 1g (---.Nsk.dial.rol.ru)
Дата: давно
http://www.sovross.ru/2004/094/094_4_1.htm ..... Еще до обвалившихся на «ЮКОС» бед мне предложили написать сценарную заявку на фильм к десятилетию компании. Я ее написал, но по итогам обсуждения она была отвергнута с таким вердиктом: «Он на деньги «ЮКОСа» хочет снять фильм против «ЮКОСа»!» Идея ж моя была такова:
«Пропасть меж двумя неравными во всех смыслах частями одного народа у нас за считанные годы выкопалась страшная. Об этой пропасти меж «господами» и «народом», в которую все рухнет, если ее не преодолеть, писал еще в начале того века Александр Блок: «Буржуа думает: на наш век хватит! — и жрет устриц в кабаках. Но — не хватит! Полуторастамиллионная сила свято нас растопчет...»
Что век назад и произошло. Сегодня мы — у той же пропасти. Закидывать ее успокоительной лапшой — значит строить стране новый капкан. Чтобы она опять туда не рухнула, надо мостить какие-то мосты, как-то заделывать ту трещину, с которой государство не имеет будущего. Понимают это или нет нынешние хозяева родной «трубы»? Что-то реально делают в указанном ключе или под внешней фразой о «совместном процветании» таят в душе старый резон: «На наш век хватит!», приведший к катастрофе царскую, да и советскую потом державу?
В этом насущном для страны вопросе и хотелось бы разобраться к десятилетнему юбилею «ЮКОСа». Показать его историю как часть истории сегодняшней России, разлом в которой был определен целой гроздью причин. Здесь и огромный вклад халявных ожиданий масс, купившихся на ловкий ваучер, и хищничество при начальном накоплении капиталов... В итоге ж хочется найти тот позитив, в котором бы просматривалась надежда на спасение...»
Но эта основная мысль, как понимаю, и вошла в противоречие с царящей в «ЮКОСе» идеологией, которую я уловил в общении с его пресс-службой и любимым ее детищем — интернет-сайтом компании.
Это новейшее технотворенье, украшенное теплыми рисунками детей буровиков, поражает своей внутренней архаикой. Мелькают заголовки даже не вчерашнего — позавчерашнего, ходившего парадным строем дня: «На работу, как на праздник!», «Завод — моя родня!», «Любовь и гордость — по наследству» и т. д. Этой агиткой времен поклонения еще советским идолам так и разит. Такая «Широка страна моя родная» — только в лишенном широты и окрыленности былой мечты переложении для ограниченного корпуса счастливцев. Мечта сбылась — но не для всех, а лишь для тех ста тысяч, уплетающих отдельно от страны, под своим корпоративным одеялом свой доп-паек. Отсюда и эпигонская посредственность творенья, воспевающего счастье той отдельной нефтяной кишки.
Еще яснее сформулировал мне эту же идеологию один пресс-служащий компании: «У «ЮКОСа» никаких долгов перед обществом нет, все разговоры о каком-то несправедливом дележе — демагогия. Мы — лучшая компания, самая честная и открытая, все заработали своим трудом, поэтому лучше всех живем и отдыхаем. Мы — соль земли. У нас жена буровика свободно вылетает на неделю на Канары или посмотреть Париж. А кто живет иначе — это их проблемы...» В общем, «мы славно поработали — и славно отдохнем!»
Но мне эта идеология напомнила ужасный лозунг Бухенвальда: «Каждому — свое».
Действительно, сегодня миллионов 5 сограждан, привязанных так или эдак к нефтегазовой кишке, работают и отдыхают от души. И это — их «свое». Десятки ж прочих миллионов оказались в самой большой в мире зоне, где за чертой раздела — остановившиеся навсегда заводы, доки, заросшие угрюмым сорняком поля и выстуженные роддома. И где сама безвыходная жизнь играет истребительную роль газовой камеры, сокращая население на миллион в год, выплевывая сотни тысяч новых беспризорников.
Проводники этой идеологии, когда-то вравшие, что ваучер сам всех озолотит, теперь заговорили по-другому: что ж вы хотите, сами выбрали такую жизнь — и проявляйте инициативу! Кто не сидит сложа руки — давно уж процветает в бизнесе, предпринимательстве!.. Но что такое у нас бизнес и предпринимательство сейчас? Торговля в основном. Но на деревню нужен магазин один — от силы два! А тем, которые еще учительствуют, лечат, сеют хлеб, изобретают самолеты, расщепляют атом, защищают нас и судят, то есть «сидят сложа руки», делать что?
Но этот нищий шлейф, по мнению слепой кишки, уже особо и не нужен. Взамен качаемого ей из наших недр сырья она получит все готовое из-за бугра: образование, лечение, даже само бурение; своих охранников наймет — и без той гиблой зоны еще лучше обойдется. Полная феодальная самодостаточность и обособленность. Неэффективно — в плане всей страны. Зато для нефтегазовых империй очень даже эффективно. Под разговоры: «Вот бы поделить на всех кишку — и жить, как в Эмиратах!» — эти несколько счастливых миллионов, доя ее, уже, как в Эмиратах, и живут — и на своих эмиров молятся. И зарубежные, и наши идеологи этого проекта уже все чаще вторят творцам бухенвальдского: «Зачем России ее нынешние полтораста миллионов? Хватит и 50 — и то много будет!»
Для «ЮКОСа» ее пророк — сам Ходорковский, чтимый среди своей кишки не меньше, чем пророк Мухаммед среди мусульман. Подобно основателю Ислама поднялся с самых низов — отец его был заводским служащим; своей башкой достиг первоначальных капиталов; осваивая нефтяное дело, вкалывал на буровой и жил в балке с буровиками при 50-градусных морозах... Только религия Мухаммеда была для своего времени объединительной, а этот культ кумира золотой кишки — разъединительный.
Когда в стране все разделилось на вершки и корешки, кому — ботва, кому — золотоносный корень, раздел прошел не только по экономическим границам. Но и в сознании людей, одна часть которых стала дрожать от голода и холода, другая — в страхе потерять работу и прописку в своем эмирате. То есть уже подкожно, до потери общечеловеческого пульса, заиграло это «каждому — свое». И взамен одного Бога, признававшегося даже атеистами — через его прописанные в сердце каждого и сберегавшие наше единство заповеди, напрыщевалась гибельная для державы, дробная система этих культов. Служить стране — замучаешься, как говорится, пыль глотать. А чтоб глотать не эту пыль, а потреблять хорошую корзину, надо с потрохами, с акварелями своих детишек подписаться на корпоративный сайт, забыть про остальных, служа слепым рабом своей кишки — и только! Один попал в беду, другой — в еду, и новая мораль должна не снять, а оправдать этот разрыв меж рассеченными сегодняшней секирой корешками и вершками.
Совсем же без моральной культивации нельзя: любой корпоративный муравейник распадается, утеряв эту связующую души клейковину. И вообще одной экономической мотивации для любого труда мало: он будет неконкурентным без общего морального согласия и добросовестности.
Запустить новый самолет, автомобиль с такой сознательной дезинтеграцией уже нельзя. И любое дело, требующее интеграции партнеров, у нас тут же буксует: каждый только спит и видит, как бы надуть другого, этой необходимой для партнерства клейковины-то и нет! Поэтому мы все больше уступаем странам с куда меньшим умственным потенциалом в создании технически элементарного сегодня: тех же автомобилей, телевизоров, компьютеров. Поэтому десятилетие с лишним рыночных реформ нас привело к национальному регрессу, чему упадок населения и страшный рост беспризорничества — лишь самые наглядные свидетельства. Эта языческая разобщенность, запредельный личный и корпоративный эгоизм вошли вразрез с самой идеей рынка — подразумевающей все ж некое единство в общем поле и одни правила игры. У нас же, что ни монастырь — то свой устав; каждый живет в своем лесу и молится своему — отсюда и всегда поломанному колесу. Дрожит и держится сугубо за свое — перед любым другим не признавая обязательств никаких.
И наши сырьевые корнеплоды в головокружении от их успехов решили первыми, что обойдутся без страны, как без отодранной ботвы, что и агрономически неверно. Но в той отодранной ботве вместе с безрогими учителями оказались и все силовики, для которых встал ребром тот же вопрос: как дальше жить, на что надеяться, молиться? И они начали молиться и надеяться на то, что есть у них: гаишный жезл, омоновский приклад и прочую правоохранительную дубину, накапливая свою злобу к отодравшим их божкам. Когда же объявили, что итоги всего передела, пусть и несправедливого, не подлежат отмене, а отменяется, значит, сама справедливость, — все и сошло к той дикой сути: «Все мое — сказало злато, все мое — сказал булат». И самых культовых и ненавистных фигурантов «ЮКОСа» под злорадное рукопотирание электората представители булата замели. Поскольку при языческом сознании: чем больше кто в чести на своем капище — тем ненавистней на чужом.
И я думаю, что арест самого богатого в России человека — это в каком-то смысле символическая месть нашего булата за его отодранное состояние. Хотя еще мне кажется, что в силу этой же отодранности наших правовых ярил Ходорковский в итоге выйдет из-под показательной дубины невредим — еще и заслужив себе среди своих нимб святомученика. Ибо по тем же правилам язычества — чем больше пострадал от супостатов, тем святей!
Но в любом случае вся не стихающая уже год раздорная волна вокруг сидельца, давно затмившая сугубо правовой аспект, указывает, где у нас очаг раздора. Коль наше главное сейчас богатство — нефть работает не на страну, а мимо, то и все другие в гробу видят отдавать свой лепт стране. И она в итоге превращается в конгломерат враждебных интересов, группировок, что только жрут друг друга, убивают и банкротят — в общем, видят исключительно в гробу.
Но не может быть такого муравейника, где каждый муравей в гробу видал другого. Нельзя, чтобы в одном и том же государстве один получал 5 тысяч, а другой, точно такой же, за такой же труд — 150 лишь потому, что служат в разных частях целого. Не могут граждане одной страны иметь все абсолютно разное: от питьевой воды — до правосудия. Когда следом за экс-Касьяновым другие государственные лица говорят, что за экономические преступления нельзя сажать, они этим вбивают гвоздь в гроб нашей государственности. Ведь подразумевается: закон, велящий брать под стражу за хищения, нельзя применять только к особо крупным похитителям; к другим, укравшим с голодухи кошелек, можно и должно!..
Но, несмотря на этот новый кастовый разрез, в глубине души-то люди все равно не могут отойти от старого мышления: что Бог всех создал равными. И так как в русле отмененной справедливости то равенство уже недостижимо, стремятся достигать его альтернативными путями. И милицейские сержанты при окладе в три тысячи рублей стали приезжать на службу в «фордах», малые чиновники заторговали малым, крупные — по-крупному, врачи — здоровьем, судьи — правосудием, атомщики — тем, что расщепили. Офицеры, прямо как на рынок огурцы, потащили с военных самолетов их секретную начинку, прапорщики на чеченский рынок — автоматы. Ну раз пошла такая пьянка, каждый счел себя в моральном праве резать и доить свой огурец. Всяк, инфицированный этим спидоносным эгоизмом, попер свою былинку на себя, что ставит всему муравейнику конец.
Когда мы стали разъезжаться, как по швам, на это многобожие, с нами очень легко стало обходиться и Западу, и Востоку тоже. С восстановивших свой единый культ республик СНГ к нам едут дипломаты — и своей единой сапой добиваются от нас гораздо большего, чем мы от них. Лишь мы толкнулись в Тузле — тут же, при своих сейчас же разодравшихся политиках, огребли по морде от пошедших против нас единым муравейником хохлов. В Аджарии нам показали шиш, в Прибалтике — только его и видим, в Южной Осетии на гоп-стопе захватили наш военный груз ну и так далее. Мы, все еще по оружейной части — сверхдержава, в силу своих забывших монобога и спешащих в розницу продать нас госчиновников терпим сплошь и рядом оплеухи от вообще лишенных атомарной силы, но не лишенных своего единства стран!
И победит ли в тяжбе с «ЮКОСом« тот или другой идол, осудят Ходорковского или отпустят, — все это для нас, при сохранении той же языческой основы, не меняет ничего. Страна, утратившая адекватное ее просторам чувство, больше не страна. Как и любая, самая могучая кишка, задумавшая обойтись без остального организма, тоже долго не протянет. Хотя она сейчас, как и сто лет назад, при всех попытках покаяния ее сидельца слепо убеждена в обратном.
И сейчас, мне кажется, перед нами задача сродни той, что решил в свое время для Руси князь Владимир, скинув в Днепр драчливых меж собой ярил и перунов и утвердив для всей земли одного Бога, без чего ее сегодня просто не было бы. Причем он прежде уяснил, что нужен один Бог — и уж потом стал думать, какой именно. Как сделать то же самое сегодня, путем чего соединить наши разъединенные умы и эмираты — дело суть княжеского, президентского ума. Но очевидно, что без одного для всех закона, отменяющего наши вышедшие за все рамки кастовые, клановые — вплоть до улично-дорожных — привилегии, к единоверию уже сегодня не прийти.
Без этого ж, я убежден, и весь наш муравейник в самом скором времени переимеют другие, более консолидированные муравьи. При современных технологиях захвата владеть столь лакомой землей, как наша, враждующим промеж себя по допотопному обычаю язычникам просто не дадут. И новые конкистадоры уж заставят всех нас помолиться их более могучему и агрессивному, как терминатор, монобогу.
Александр РОСЛЯКОВ.
| |