Автор: wik [Озинки] (---.tcompressor.com)
Дата: давно
>> А сейчас мы имеем очень сложную социальную систему.
>> Наши два мельчайших социума это семья и рабочий коллектив
Вот так, - сложная система - два социума :))
>> В них мы проводим наибольшее количество времени, сложившиеся
>>ценности и идеи этих социумов мы либо должны принять (сделать
>> вид, что принимаем), либо эти социумы покинуть.
Не нравится мне это "мы"
В семье, ИМХО, эти ценности надо самому строить (складывать)
>>Большинству даже не придёт в голову «повернуть» проблему другим боком.
Не относится к форумчанам, тут большинство как раз наоборот ... :))
>> Что оказывает большее влияние, социум на личность, или личность на социум?
У кого кулак больше, тот и оказывает :))
А вот еще икспиримент....
...Бритый хохол продвигается в сторону решки и, возвратившись, сильно бьёт по голове сверху вниз своего оппонента. Сразу вокруг них образуется свободное пространство.
— Алё, вокзал! Вы, двое, подойдите. — Под решкой оживление, у дверей тишина. Оба послушно пробираются к дубку. На нижней шконке у решётки спокойный парень распоряжается выключить телевизор и негромко, через дубок, задаёт вопрос:
— Ты его ударил?
— Конечно!
— Обоснуй.
— Слава, да он же меня дураком назвал! Все слышали, — убеждённо говорит хохол.
— Я не слышал.
— Другие слышали!
— Кто другие? — Слава говорит тихо, почти отвлечённо. — Лёха, ты слышал?
— Нет, я не слышал, — с удовольствием прикуривая, говорит парень с шконки напротив, тот, что лазит на решку. Слава обращает взгляд к тормозам, в его неопределённого цвета глазах прочитать ничего нельзя.
— На вокзале. Кто слышал?
Тишина.
— Ты, — говорит Слава пострадавшему, — называл его дураком?
— Я не помню точно…— мнётся пострадавший.
— Так. Я не слышал. Лёха не слышал. На вокзале никто не слышал. Значит, ты врёшь?
— Я — вру?! — задохнулся хохол.
— Значит, сознаёшься…
— В чём сознаюсь?
— Что врёшь. Ты только что сказал. Твои слова: «Я вру».
— Я не сознаюсь! — хохол разгорячён, но твёрд и убеждён.
— Значит, врёшь и не сознаёшься?
— Я не вру!
— Так не врёшь или не сознаёшься?
— Не вру и не сознаюсь! Слава, я запутался! Но это правда: он меня дураком назвал.
— Запутался или попутал?
— Да, попутал! Ты же понимаешь!
— Понимаю, когда вынимаю. Лёха, что скажешь?
Лёха, серьёзно обдумав вопрос:
— Кто 3.14здит, тот @!#$?
— Конечно! — хохол явно хочет угодить, но Лёха непреклонен:
— Значит, ты 3.14здишь?
— Почему? — парень начинает бледнеть.
— Потому что ты сказал, что попутал, врёшь и не сознаёшься.
— Я этого не говорил.
— Значит, мы со Славой 3.14здим?
— Нет, вы со Славой не 3.14здите.
— А кто 3.14здит, тот 3.14дарас?
Хохол едва не плачет:
— Мне смотрящий разрешил.
С верхней шконки слезает до этого молча наблюдавший за хатой мужчина в спортивном костюме, с рукой без двух пальцев, присаживается за дубок и, глядя в упор на хохла тёмным каменным взглядом:
— Что разрешил?
Хохол в отчаянье:
— Володя, ты же сам сказал! Я говорю — что мне делать? А ты говоришь — дай ему по голове.
— А если я скажу тебе повеситься? Ты в курсе, что на тюрьме рукоприкладство запрещено?
— Володя, я не хотел…
Слава сочувственно:
— Не хотел, но ударил. Наверно, немного хотел?
— Немного — хотел.
— Значит, 3.14здишь, — подвёл итог Лёха. — А кто 3.14здит, тот 3.14дарас дырявый. Значит, ты дырявый?
— Нет!! Я не дырявый.
— А доказать сможешь?
— Как?
— Да просто: сядь в тазик с водой. Если пузыри пойдут, значит дырявый. Если нет — обвинение снимается. Сядешь в тазик?
— Сяду! — твёрдость вернулась к хохлу.
В тишине Лёха скомандовал:
— Тазик на середину!
Пластиковый тазик с холодной водой появился тот-час. С убеждённой решимостью хохол спустил штаны и уселся в таз, расплескав воду, и, уже спокойно, сказал: «Я — не дырявый».
— А ты погоди, — тоном эксперта возразил Слава, — не гони волну. Сейчас посмотрим. Да где ж увидишь, воды мало, надо подлить. Воды сюда! Ты по воле-то кем был?
— Футболистом.
— Ну, вот — футболистом. А он дураком тебя называет… Сейчас мы тебе водички дольём. Если пузырей нет, то и базару нет — оправдан.
Хата взорвалась хохотом и криками: «Дырявый! Пузыри! Дырявый!» Всё завыло, заулюлюкало, запрыгало и закачалось: «Дыря-а-а-вый!»
— Кормушка!! — перекрывая всех, заорал цыган. — Васю держите!!
Звякнула и откинулась кормушка, рожа вертухая вперилась в неё:
— Это что у вас?
— Ничего, старшой! Всё нормально! — раздались голоса.
— А ну, расступись! Живо, я сказал! Хотите резерв? Что это? — посередине, голой задницей в тазике, горестно сидел футболист.
— Ничего особенного, старшой, — объяснил смотрящий. — Купаемся.
— И всё?
— Всё.
— Тогда гулять! — кормушка захлопнулась.
— Дело передаётся в суд, — объявил Слава. — Судебное заседание состоится в прогулочном дворике. Явка обязательна.
Камера пришла в движение, из угла между тормозами и ближней шконкой разобрали гору курток, под которой обнажилась чугунная вешалка. Через несколько минут, вся одетая, хата ожидала прогулку.
По одному, из хаты на продол, на лестницу, мимо вертухаев, наверх, на крышу, в прогулочный дворик, в бетонную камеру, не намного большую, чем хата 228, где вместо потолка решётка, а над ней небо, то самое, упоминаемое в шутках, небо в клетку, серое, сырое и недоступное. Здесь можно ходить, что несколько человек и делают, остальные расположились на корточках, как зрители перед артистом — многострадальным ответчиком.
— Встать, суд идёт, — объявил Слава, и все встали, включая Лёху с литровой кружкой чифиру в одной руке и Васей в другой. — Прошу садиться, кто желает; кто не желает — присаживаться. Слушается дело по обвинению гражданина — как фамилия? Доценко? — гражданина Доценко — в том, что он дырявый; данный факт установлен предварительным следствием.
— Я не дырявый, — затравленно возразил хохол.
Каменный взгляд смотрящего зловеще похолодел:
— В тазик садился? Пузыри шли? Что молчишь? Порядочному арестанту всегда есть что сказать. Я задал вопрос.
— Шли. Но я не виноват.
— Но пузыри были?
Футболист свесил голову.
Прихлебнув чифиру и передав кружку дальше по кругу, включился Лёха:
— Может, ты за собой что-нибудь чувствуешь?
— Нет, не чувствую.
— Чего не чувствуешь? — это уже Слава. — Не чувствуешь, как пузыри идут?
— Да.
— Подсудимый признался, что не чувствует, когда у него идут пузыри. Есть подозрение в неосознанности совершённого преступления. Подсудимый, вы осознаёте тяжесть совершённого вами преступления?
— Я не виноват!
Смотрящий (доброжелательно):
— Но пузыри были? И ничего за собой не чувствуешь?
— Не чувствую.
Лёха (обличительно):
— А пузыри?
— Это не я.
Слава (заинтересованно):
— А кто? Кто в тазик садился?
— Кто-то положил в воду таблетку.
— Какую таблетку?
— «UPSA».
— Подсудимый бредит. У какого пса?
— Это аспирин. «Aspirin UPSA». Шипучий.
— Где ты его взял?
— Я не брал. Мне подбросили!
— Никогда не брал аспирин?
— Никогда.
Лёха:
— А кто @!#$ит, тот @!#$? Никогда ни у кого не брал аспирин «UPSA»?
— Нет, вообще, конечно, брал, но не сегодня.
— Значит, вообще у пса брал, но не сегодня?
— Да.
Смотрящий:
— Подсудимый признался, что брал у пса. Часто брал?
— Мне подбросили.
— Я интересуюсь, часто брал?
— Нет, не часто.
Слава:
— Подсудимый неоднократно признался, что брал у пса, но не часто. При этом утверждает, что не чувствует, как у него идут пузыри. У какого пса ты брал, но не часто? У одного или нескольких?
Судя по задрожавшим рукам футболиста, до него наконец-то дошло. Не поднимая головы он молчал.
Лёха погладил Васю:
— Хороший кот! Хороший Вася. Подсудимый, Вам предоставляется последнее слово.
— Я не виноват…
— Та-а-а-к. А что скажет прокурор? В какой палате у нас прокурор?
Слава:
— Надо выслушать адвоката.
Лёха:
— А в какой хате адвокат?
Смотрящий:
— Подсудимый, ты что-нибудь понял?
— Да…
Если кто-нибудь позволит себе так обращаться со мной, это кончится плохо. Сразу. И, вероятнее всего, — для меня. Почему они улыбаются. Что это — забава зэков или улыбка людоеда. Что будет дальше. Говорят то ласково, то как палачи. Скорпионы. Сволочи. Эти трое. Остальные — подлое быдло. За этими мыслями я и не заметил, что, как раненый волк, один хожу взад-вперёд, остальные участвуют в заседании.
— Подсудимый, что ты понял? — голос смотрящего смягчился. — Ты понял, что на тюрьме рукоприкладство не приветствуется?
— Да! — выдохнул с надеждой хохол. — Я больше не буду. Простите меня!
— Бог простит. А вот как прокурор? Так в какой хате у нас прокурор? Ладно, с этим адвокат разберётся. В тазик — зачем садился?
— Чтобы доказать.
— Что доказать?
— Что я не дырявый.
— Ну, и доказал? По другому не мог?
— Вы же сами сказали.
— А если б тебе сказали повеситься? Ещё в тазик сядешь?
— Нет, не сяду.
— А зачем садился? Порядочный арестант в тазик не сядет.
— Володя, а что я мог сказать?
Слава:
— Да что угодно. Знаешь, что я сказал бы?
— Что?
— Тому, кто мне предложил бы сесть в тазик, я бы сказал: «Я сяду в тазик, если ты мне в х.. дунешь, чтоб пузыри пошли». Понял?
— Понял.
Смотрящий:
— Мой совет: не забудь, когда на общак съедешь.
Все встали и сразу забыли хохла. ...
................................
Какой КПЗ без гумуса.
When the music's over turn out the lights
| |