Автор: Москвич (---.pppoe.mtu-net.ru)
Дата: давно
Открывая новую ветку по одной теме с веткой <Что будет потом>,делаю это из-за объёмности материала,т.к. не все имеют быстрый инет,продолжение в прежней ветке было бы для них сложнодоступным.
Материалы написаны сотрудниками <Новой газеты>.Просьба к тем,кто её не приемлет,не изголяться сегодня в сарказме и обвинениях,а просто уйти с ветки.Или участвовать в обсуждении по теме.Человеческая просьба.
Читайте внимательно.Здесь есть неизвестные и неожиданные детали.
Первым размещаю призыв,горький упрёк,крик Юрия Роста.
Далее - материал Елены Милашиной,чьи работы по гибели "Курска" и проблемам атомного подводного флота составят честь любому изданию.Вообщем,это люди с совестью.
И разговор идёт по совести...
Читайте.Думайте...
http://2004.novayagazeta.ru/nomer/2004/65n/n65n-s00.shtml
----------------------------------------------------------------------------------------------
ПРОСНИТЕСЬ! ОДНИ НАС УБИВАЮТ, ДРУГИЕ НАС УНИЖАЮТ
У вас отбирают ваше право на жизнь. Вы — мелкая разменная монета, материал ненужный, презираемый бесцветными, жадными, циничными, но умелыми махинаторами в грязной политической борьбе.
Вы сами этого хотели! Вы хотели этого порядка.
Это вы, мои сограждане, после взрывов в Москве, после развязывания ненужной вам войны избрали этого президента!
Это вы привели к власти государственных рэкетиров, которые распоряжаются вашей жизнью.
Добровольно согласились на «крышу» спецслужб, которые, как раковая опухоль, проросли метастазами во все властные структуры.
Это вы поощряете беззаконие.
Это вам плюют в лицо в дни трагедий, у которых один автор — современная вам власть, возглавляемая офицерами действующего резерва КГБ.
Они не могут быть иными.
Это над вами глумился «гарант», говоря с улыбочкой: «Она утонула»; это он награждает бездарного Патрушева звездой Герой России за его «достижения»; это его насквозь продажные военачальники вооружают боевиков оружием, из которого стреляют в вас.
Голосуйте за президента! За слабого, маленького политика большого народа.
Голосуйте! Только для этого вы и нужны.
Вы им неинтересны. Им интересны власть и деньги, деньги, деньги…
Сидите по домам и ждите, когда понадобитесь.
Не тех вы называете олигархами. Олигарх — это тот, кто использует капитал как власть. Президентская администрация — вот олигархи. Все остальные, кто победней, — воры. Посмотрите, как живут они и как вы. И голосуйте!
Трагедия в Беслане — реальное их достижение.
У правителей и террористов — общая задача: выработать у вас страх.
Власть и бандиты нужны друг другу.
Презрение к человеку, к живому, теплому человеку — их идеология.
Все вы — заложники.
Разница одна. Что тех нелюдей не выбирали, а этим господам сами подставили шею под ярмо.
Несчастный мой народ! Забудь Беслан!
Как ты забыл Чернобыль и «Курск», взорванные дома, переходы, самолеты, «Норд-Ост».
Забудь! И голосуй!
У них еще много времени. Они молоды и алчны! Они бездарны во всем продуктивном. Они — разрушители.
Забудь!
Посмотри на убитых детей, на взрослых, на сокрушенные жилища твои, на утонувших твоих сыновей. Послушай, как они врут тебе. Каждый день. Во всем. Поверь и забудь!
Освободи свою память.
Эта кампания обеспечит тебе новые впечатления, если убьют не тебя.
А может, ну их к чертовой матери! (Законным путем.) Неужели в нашей стране нет пристойных людей, пусть с ограниченной, но все-таки совестью, не с патриотической, коммунистической, корпоративной, воровской, а просто моралью.
Проснись! Тебя же убивают. Во сне.
Если мы им не нужны, на кой они нам такие?
Или хочешь так жить дальше?
Тогда спи!
Спи спокойно, дорогой товарищ.
Юрий РОСТ
06.09.2004
-----------------------------------------------------------------------------------------
ЛОЖЬ ПРОВОЦИРОВАЛА АГРЕССИЮ ТЕРРОРИСТОВ
Впервые город был оцеплен по всем правилам чрезвычайного положения только на следующий день после штурма
О том, что в школе № 1 г. Беслана захвачены 1200 заложников, власти знали с самого начала. Вечером 3 сентября, уже после основного штурма, об этом проговорился советник президента России Асламбек Аслаханов. На площадке возле городского Дворца культуры он пытался говорить правду, но чаще уходил от ответа, например, когда звучали страшные вопросы о том, сколько же погибло заложников. Но когда его спросили, почему он не приехал на переговоры с террористами сразу же, по их первому требованию, Аслаханов сказал: «Я им позвонил и спросил: а о чем мне с ними вообще говорить, чего они хотят, есть ли у нас повод для разговора? Они мне ответили: «Повод — 1200 человек заложников, среди которых большинство — дети».
Мы не сразу осознали смысл сказанных Аслахановым слов — никак не верилось, что штурм состоялся и уже ничего нельзя изменить. Пытались считать, сколько же выжило и сколько погибло людей. Только потом освобожденные заложники расскажут, как бесились и «зверели» (по выражению одной из спасенных старшеклассниц) боевики, когда по новостям передавали цифру «354». Девочка сказала, что после этой упорной и крайне опасной (потому что эта ложь провоцировала агрессию террористов) информации детям перестали давать воду из-под крана. Поэтому дети были вынуждены писать в стаканы, которые им дали взрослые заложники, и пить свою мочу.
Штурм начался ровно через два часа после того, как президент Алании Дзасохов, впервые с момента захвата заложников, вышел к cвоим избирателям и пообещал: «Штурма не допустим». Почему-то мы все поверили. Не будет. Наверное, потому, что это самый страшный из всех возможных сценариев. К тому же в четверг Руслану Аушеву удалось вывести трех женщин с грудными детьми, а вслед боевики выпустили еще двадцать женщин и детей от грудного возраста до полутора лет. Этого никто не ожидал, и появилась надежда, что завтра — 3 сентября — удастся уговорить террористов принять пищу и воду для заложников и, может быть, даже вывести из школы детей.
Понятно, что всегда и везде в случаях захвата заложников готовятся к возможному штурму. Но уже потом осетинские эмвэдэшники признаются, что именно штурм был самым вероятным сценарием развития событий. И к нему усиленно готовились. Майор ВД Алании Георгий прямо сказал, что приказ о подготовке к штурму отдал именно Дзасохов.
За подготовкой к штурму мы наблюдали 2 сентября. Из ближайших к школе многоэтажных домов были выселены практически все жители. На крышах короткими перебежками перемещались наши спецназовцы. Профессиональное училище № 48 (недалеко от школы) было переоборудовано в штаб, где обосновались спецслужбы и военные 58-й армии. Тут же был раскинут полевой госпиталь, который так и не пригодился. Подогнали технику, бэтээры, танки… В Беслан прибыли практически все группы захвата — «Альфа», «Вымпел», спецназ ГРУ, ОМОН, СОБР и т.д.
По словам работников МВД и спецназовцев, с которыми удалось переговорить, подготовка к штурму шла активно. О том, что власть склоняется именно к этому варианту, свидетельствовал еще один факт: с боевиками, по сути, не велись переговоры, даже формальные их требования никто не собирался выполнять. Нам объясняли: «Непонятно, чего они просят».
Но с самого начала боевики потребовали, чтобы на переговоры в школу пришли Дзасохов, Зязиков, Леонид Рошаль и Мухарбек Аушев (депутат Госдумы). Дзасохов то ли сам не захотел, то ли получил приказ — и в школу не пошел. Леонид Рошаль вылетел в Осетию тут же, но в школе так ни разу и не был. В основном детский врач успокаивал взрослое население Беслана. О Зязикове прошла информация, что 1 сентября он отключил мобильный телефон на середине разговора с Дмитрием Рогозиным и с тех пор на связь не выходил. В четверг начальник информационно-аналитического отдела осетинского парламента Фатима Хабалова пояснила, что Зязиков в Испании. На вопрос об исчезновении Зязикова Асламбек Аслаханов сказал, что «за него не отвечает». Потом выяснилось, что Мурат Зязиков все-таки прилетел в Аланию, но — уже после штурма. Мухарбек Аушев, обладающий огромным влиянием на ингушскую диаспору, 1 и 2 сентября грипповал. Третьего он передал через одного из журналистов заявление, что готов приехать на переговоры. Оно прозвучало за двадцать минут до штурма. Прибывшие в Беслан депутаты Госдумы Дмитрий Рогозин и Михаил Маркелов не сделали попытки пойти к заложникам, как, например, это делали депутаты прошлого созыва во время «Норд-Оста».
Вообще все это время ощущался серьезный дефицит общения руководства с народом. И даже неожиданный, почти тайный двухчасовой визит Владимира Путина уже после штурма не успокоил возмущенных жителей Беслана.
Руслана Аушева боевики не требовали, он прилетел в Беслан сам. Очевидцы рассказывали, как он заходил в школу. Он позвонил на подходе, потом сделал второй — контрольный — звонок. Сказал: «Я иду». После того как Аушев вышел и вывел заложников, никаких комментариев он не давал. Только стоявший в двух шагах от машины Аушева осетинский милиционер сопровождения услышал, как Руслан Султанович сказал: «Правительство всех сдало».
«Штурм случился». Именно так выразился Асламбек Аслаханов. Что бы ни говорили президент России и другие представители спецслужб, случилось самое худшее из того, что могло произойти. Так считают в Беслане все.
Существуют две точки зрения на вопрос: был ли штурм спланированным или спонтанным? Специалисты говорят, что заявление Дзасохова за два часа до штурма и последующие заявления о том, что к пяти часам планировались переговоры с боевиками о передаче пищи и воды заложникам и об освобождении еще одной группы детей, — хорошее прикрытие. Многие иностранные журналисты высказались по этому поводу вполне однозначно: в своих репортажах они выразили недоверие официальной версии о «случайности» штурма. С другой стороны, слишком много фактов говорит в пользу обратной версии — слишком плохая организация, в результате которой боевые действия на территории школы начались неожиданно для всех.
В 13.30 родственники заложников и журналисты находились около Дворца культуры. Никто из нас не знал, что около 13.00 четверо сотрудников МЧС по договоренности с боевиками прошли на территорию школы за телами погибших. (В первый день боевики расстреляли практически всех захваченных взрослых мужчин и выбросили трупы из окон.) Когда эмчеэсовцы зашли на территорию школы, внезапно из-за их спины по направлению к школе раздались несколько выстрелов — и сразу же за этим последовал сильнейший взрыв в спортзале. Следом за ним — второй взрыв. У спортзала упала стена, в образовавшиеся отверстия выбежали дети. Террористы стали расстреливать детей в упор. Им ответили местные «ополченцы». (Так почему-то здесь стали называть городских милиционеров, которые в большинстве своем были одеты в гражданское.) Спецслужбы так и не смогли прогнать их за оцепление. Судя по всему, именно они произвели спровоцировавшие штурм первые выстрелы. И сразу же ополченцы бросились прикрывать детей.
Только через несколько минут к школе подбежали сотрудники групп захвата. Многие из них были без бронежилетов и шлемов. Одним из первых погиб от ранения в грудь боец спецназа. Позднее специалисты скажут, что ополченцы — самая большая ошибка в этой операции. Но отогнать бесланцев от школы было просто невозможно: даже пожилые женщины бежали на звуки штурма, не отставая от мужчин…
Взрывы были сильными, сработала сигнализация у автомашин, задрожали стекла ДК, отдача пошла в землю. Взрывы отличались от выстрелов из гранатометов, к которым за два дня все уже привыкли. Сразу же за взрывами началась перестрелка, ОМОН стал отгонять людей с открытого пространства, которое хорошо простреливалось. За оцеплением начали передвижение спецназовцы, которые, очевидно, были совершенно не готовы к такому развитию событий и находились довольно далеко от школы.
Перестрелка уже не затихала. Вдалеке около штаба были видны машины «скорой помощи», быстро передвигались люди, кто-то крикнул: «Бегут дети!». Люди бросились поближе к оцеплению, омоновцы пытались их остановить. Неожиданно из двери Дворца культуры выбежал мужчина, у него на руках был почти голый окровавленный мальчик. Следом за ними вышла старшеклассница. Она шла босиком, пошатываясь, размахивая одной рукой. На ней были черная юбка и расстегнутая белая блузка, розовая и мокрая от крови. В волосах девочки были запекшиеся сгустки крови. Она плакала и все время повторяла: «Зачем они начали в нас стрелять?..».
Моментально разнеслась информация, что кому-то из детей удалось бежать. Люди около ДК бросились в разные стороны, перелезая через заборы и пытаясь пробраться через дворы поближе к школе. С левой стороны ДК стали одного за другим выносить детей. Все побежали туда, прорываясь через негустой милицейский заслон. Детей передавали дворами через военный штаб около училища. Их принимали мужчины, хватали на руки, садились в тут же подогнанные машины и увозили в больницы. На наших глазах вынесли около пятнадцати детей. Многие из них были ранены в ноги.
Потом прошла информация, что по улице Лермонтова сбежало около 100—120 учеников начальных классов. И что они практически невредимы. (Некоторые дети бежали так быстро, что всего за несколько минут оказались на другом конце города, где их, обессиленных, подобрали и доставили в больницы.)
Все бросились на улицу Лермонтова. Но там был организован кордон из военных 58-й армии. Люди свернули в первый попавшийся двор, перелезли забор и оказались прямо в штабе, недалеко от школы. На здании профессионального училища висела запачканная надпись на ватмане: «1 сентября — День знаний». Через двери постоянно входили и выходили военные, жадно глотали воду, выносили ящики с патронами. Напротив входа — пустое, простреливаемое пространство, где стояли милицейские «уазики» и машина с криминалистами. За машиной — пятиэтажка, в которой расположились снайперы. Рядом с подъездом толпилось много мужчин и женщин, которые все время порывались пройти к школе. Но их останавливали и загоняли за пятиэтажку.
Оцепление в основном состояло из призывников. В отличие от военных с более серьезными погонами они пытались успокоить женщин, объясняя: «Бабахает гранатомет, а вот это — мина». При каждом взрыве женщины рыдали все больше, некоторые бились в истерике. Все пытались выяснить, взорван спортзал или нет. Звонили по мобильным, спрашивали военных, врачей, журналистов. Военные молчали.
Несколько раз мимо нас пробежали саперы с обезвреженными минами в руках. Врачи, которые тут же занимались подготовкой полевого госпиталя, обращали мало внимания на население. Мужчины ругали военных, власть, Дзасохова и тут же предлагали свою помощь. Она понадобилась, когда стали раздавать носилки. Женщин попросили срочно достать где-нибудь простыни — не хватало покрывал.
Стрельба то утихала, то вновь активно возобновлялась. Постоянно слышались выстрелы из гранатомета. Все перемещались согнувшись. Военные перестали останавливать жителей города, и они скопились у дороги, ведущей к школе. Дальше дорогу преграждали БТР и машины с военными. Очень много людей столпилось около ворот дома, через двор которого можно было напрямую попасть к спортзалу. На воротах стояли два эмчеэсовца и уговаривали людей не ходить, подождать, когда понадобится их помощь, чтобы эвакуировать заложников. Люди, словно не слыша, все-таки прорывались группками напрямую к школе. Немногие выходили из ворот, и у них были посеревшие лица. Один мужчина не дошел до газона — упал в обморок.
По толпе разнесся слух, что спортзал взорван и горит, удалось спасти очень немногих. Люди рванули на эмчеэсовцев, те по рации вызвали на подмогу военных. Кто-то закричал, что срочно нужна пожарная машина — на втором этаже горят дети. Около тридцати детей оказались заблокированными в классе, когда начался пожар. Они выставили белую майку из окна и размахивали ею. Но единственная пожарная машина приехала без воды. Когда наконец подали воду — было поздно.
Стали выносить на носилках детей — обгоревших, раненных, окровавленных. Но живых. Их тут же увозили на частных машинах в больницы. Детей выносили недолго, минут двадцать. Когда люди поняли, что из этих ворот больше никого не выносят, они стали кидаться на проезжающие мимо закрытые, зашторенные машины. Кто-то увидел через стекло черные мешки и громко закричал…
Военные стали потихоньку теснить население. Вежливо, с улыбками просили отойти: мол, тут опасно, место простреливается. Хотя еще несколько минут назад здесь толпился народ. По направлению к школе проехали машины с саперами и сотрудниками МЧС. Когда они проехали, дорогу перекрыли два БТР.
Перестрелки стали перемещаться от школы в другие районы города. Прошла информация, что штурм закончился, большая часть боевиков ушла из школы и прорвалась сквозь оцепление. Люди, наоборот, попытались пройти к школе и, когда поняли, что их туда не пустят, стали возмущаться. Эмоции выплескивались то на журналистов, то на военных. Омоновцы советовали расходиться и искать своих детей в больницах, потому что «всех уже вывезли». На вопрос: сколько погибших? — никто не отвечал. Люди не уходили. Тогда военные стали подталкивать крайних в спину, тянуть за руки, оттесняя. Одна из женщин закричала, что военные «убили ее ребенка, а теперь хотят, чтобы она успокоилась». Вслед за ней эти же слова стали повторять остальные. У одного из офицеров осетинского МВД искривилось лицо, он отвернулся и, сильно ссутулив плечи, пошел в сторону от разъяренных людей.
А чуть ниже по Лермонтова люди плакали уже от счастья. Около магазина «Атцамас», куда переселили жителей ближайших к школе домов, в кругу людей стояла маленькая девочка с длинными, влажными, чистыми волосами. Она была в сарафане, в носочках и резиновых шлепанцах. Только ярко-розовые мешки под глазами подсказывали, что всего несколько часов назад она была заложницей. Ее то и дело пытались обнять, погладить, поцеловать, но она уворачивалась и упорно рассказывала, как два дня ела с подружкой свой первый букет, который принесла в первый класс…
К вечеру Беслан не успокоился. В районе школы продолжался бой (последнего боевика убьют только в два часа ночи, а всего около школы в субботу будет лежать 27 черных пакетов с трупами террористов).
Людей как будто разделило: одни радостно сообщали, что нашли своих живыми, другие возвращались из морга, третьи ездили по больницам и судорожно вчитывались в списки живых. По телевидению шла информация об удачном штурме. Непонятно, откуда эта радужная информация: ведь никто официально не осмелился сказать людям, что этот штурм можно считать успешным. Было ясно, что завтра масштаб катастрофы станет очевиден.
В субботу на 12.00 около здания Дворца культуры был назначен митинг. Сначала говорили, что люди возьмут тела своих погибших детей и поедут во Владикавказ, чтобы положить их на площадь перед зданием администрации. И ждать, когда к ним выйдет Дзасохов.
Волнений действительно опасались. Впервые Беслан был оцеплен по всем правилам чрезвычайного положения. Нас впервые за три дня проверили на въезде в город. Журналистам не разрешали отходить от здания ДК или предлагали идти в обход. Наиболее надежно было защищено здание местной администрации.
А люди шли и шли к площади у ДК. Их было не меньше тысячи, и это те, кто не смог найти своих родных ни в больницах, ни в моргах. К утру количество опознанных погибших достигло 250 человек. (Вечером субботы — 320.) Кроме этого, было еще 100 неопознаваемых тел. Женщины, рыдая, рассказывали, что у некоторых детей нет головы, рук, ног, многие сильно обгорели, но больше всего тел с огнестрельными ранениями. Эмчеэсовцы сказали, что на утро субботы они достали из-под завалов 140 тел, но под завалами школы остались как минимум еще триста. К вечеру субботы эти завалы разобрать не успели. Спасатели говорят, что много погибших будет в школьных подвалах: боевики согнали туда заложников и долго отстреливались из-за «живого щита».
Спецназовцы давали комментарии неохотно, но и не уходили от разговора. Они рассказали, что только в одной группе «Вымпел» погибли 7 человек. И «Альфа», и другие спецназы — все понесли большие для себя потери. Прежде всего потому, что штурм начался неожиданно и пришлось даже не штурмовать, а просто спасать и заслонять собою детей.
Еще в пятницу вечером, сразу после штурма, выяснилась одна совершенно нордостовская деталь: оружие, которое было у террористов в огромных количествах, завезли и заложили в стены школы заранее, когда там летом шел ремонт. Об этом люди рассказали Асламбеку Аслаханову, единственному политику, который вышел к населению после штурма.
Информацию о том, что оружие было подложено в школу заранее, а также тот факт, что с августа все местные силовые структуры были предупреждены о возможности теракта, подтвердил позднее начальник УФСБ Валерий Андреев. Но он категорично назвал штурм «эффективным».
— К сожалению, — подвел итог Андреев, — погибло большое количество наших сотрудников, спецназовцев…
— А заложники? — крикнули ему из толпы. Но поздно. Андреев уже закончил брифинг и удалялся в сторону штаба.
…А на митинг никто из представителей власти так и не пришел.
Наш специальный корреспондент
Елена МИЛАШИНА — из Беслана
06.09.2004
------------------------------------------------------------------------------------------
МЫ ПОТЕРЯЛИ ПОЛТОРА ДНЯ
Руслан Аушев — о том, что произошло с нами на его глазах
…В день гибели заложников в Осетии устарели все новости, которые были до 13.05. Бессмысленными, из другой жизни, которую уже не прожить, оказались День города, ЦИК, победа «Терека», какие-то депутаты.
Рядом с этими детьми ничего не могло сохраниться в памяти. Кроме, пожалуй, поступка одного человека — Аушева Руслана Султановича. Он один пошел в еще живую школу. Он вывел группу женщин и детей.
Пятнадцать грудных детей.
Именно Аушева вызвал штаб по спасению заложников, когда дело коснулось жизни и смерти.
— Меня хорошо слышно? Правда ли, что примерно в 17 часов могли состояться переговоры? Правда ли, что вы даже привезли террористам послание от Масхадова с требованием освободить детей?
— По часам было примерно так. Днем — все нормально. Послали людей забрать — там лежал 21 человек убитых. По телефону с ними (террористами. — Ред.) разговаривал Гуцериев. Все, договорились, что подъедет машина с пятью врачами. И в это время там, внутри, произошел какой-то взрыв. Женщина, которая первая выскочила, сказала: «Кто-то зацепил за какую-то ерунду — то ли провод, то ли не знаю что, кто-то из боевиков зацепил... В общем, произошел взрыв».
Мы начали выяснять, что происходит.
И тут пошла стрельба. И уже — непрерывный процесс…
— Стрельба внутри школы?
— Нет, там взрыв произошел — и дети рванули… Я, когда до этого зашел туда, видел: полный зал, забитый детьми, женщинами… И как взрыв произошел — они рванули на выход. И потом уже вся каша пошла.
Мы просили остановить стрельбу. Звонили. Они говорят: «Мы остановили стрельбу, это вы стреляете». А мы по своим каналам даем команду: «Никакой стрельбы, прекратить огонь!». Но там еще оказалась «третья сила» дурацкая, я не знаю, как они там оказались, сейчас выясняем. Какое-то «народное ополчение» с автоматами, которые решили освободить заложников сами. И они стреляли по этой школе!
То есть получается: официальные не стреляли, захватчики не стреляют. Мы кричим друг другу: «Кто стреляет?»… А эти, из школы, говорят: «Ну всё, значит, надо взрывать». И начали… Они решили, что это штурм! И — пошло… Тогда только команду о штурме и отдали...
— А как могло по-другому развиваться, по вашему плану?
— Мы ждали, что приедет Аслаханов. Я хотел с Аслахановым зайти к ним туда. Было заявление Масхадова.
— Масхадов вам передал свое заявление?
— Нет, мы вытащили из интернета. Очень хорошее заявление: что «мы с детьми не воюем», пятое-десятое, чеченские бойцы воюют за независимость, а не с детьми и женщинами.
Я, когда прочел это заявление, хотел показать им. Когда я с ними разговаривал, говорю: «С кем переговоры?». Они говорят: «С Масхадовым». Я и хотел показать им: вот Масхадов заявляет. Что дальше? Освобождайте!
Пока Аслаханов летел, я нашел в Лондоне Закаева и говорю: «Ахмед, если ты хочешь еще иметь какое-то лицо — помогайте освобождать людей. Согласен?» — «Согласен». — «Тогда принимайте решение политическое».
Они приняли решение, и вышел с заявлением Масхадов. Это заявление я и хотел отдать этим захватчикам.
Но когда Аслаханов приехал, уже все закончилось. (По сведениям редакции, Аслаханов сначала вылетел в Москву, а затем уже в Беслан.)
Замысел был такой. Они дали письмо к президенту Путину.
— Они вам передали письмо, да, Руслан Султанович?
— Да, мне лично.
— А в письме — основное требование?
— Ну, как всегда: тот же Буденновск. Вывести войска, контроль стран СНГ за ситуацией в Чечне… И мы им говорим, чтобы смягчить ситуацию: «Ваше письмо будет передано президенту Российской Федерации». Надо было как-то развязать узел. Самое главное, вот я здесь скажу честно, — мы хотели детей спасти. Остальное — «дома разберемся».
— Ну естественно.
— И они даже просили, они дали свой телефон в школе, чтобы хоть какой-то федеральный министр позвонил, чтобы он там поболтал с ними.
И с этой бестолковой стрельбой неизвестных гражданских, все сорвалось.
В общем, штурм не готовился. Это все вранье, все, что говорят: штурм готовили… Никто к штурму не готовился. Я там был, штурм не готовился. Уже когда пошла эта х…ня, пришлось действовать военным.
Они мне по телефону кричат: «Нас штурмуют!». Мы говорим: «Вас не штурмуют! «Альфа» вот стоит, все стоят». Мы говорим: «Вас не штурмуют, успокойтесь там». Они говорят: «По нам стреляют, нас штурмуют! Мы взрываем!».
— Вы по своей инициативе приехали?
— От штаба была просьба, и я полетел туда.
— А почему не пошли Зязиков, Дзасохов, которых они просили?..
— Задай этот вопрос им лично. Единственное, что я знаю, что мы потеряли около полутора суток, пока там решили, кто пойдет. Вот то, что я тебе могу сказать честно, по-офицерски. Значит, у них было, я так понял, трое суток. Такая задача у них поставлена была: если через трое суток вопрос решается — или туда, или сюда. А мы потеряли около полутора суток на то, чтобы выяснить, кто пойдет.
— Они с вами в масках разговаривали?
— Нет. И они все на русском разговаривали. По телефону — на русском, в школе — на русском. Я говорю: «Давайте на вайнахском». Они отвечают: «Нет, говорите на русском».
— А почему, как вы думаете, двое суток нам говорили, что там заложников — человек двести-триста?
— Но ты же сам знаешь, всегда цифры эти в политической ситуации задействованы. Я, когда зашел в зал спортивный, чтобы их как-то успокоить, сказал: «Вы меня узнаёте?». Они сказали: «Да». Я говорю: «Я попробую что-то сделать». И вот так все рвануло.
— Руслан, и все же спасибо огромное. Великая благодарность. Все-таки 26 человек Аушев спас.
— Дима, не 26 человек, суть не в этом. Самое главное — грудные дети: пятнадцать грудных детей! Они вырастут и будут знать, что дружба между вайнахами и осетинами должна быть вечно. Вот это напиши обязательно.
— Обязательно.
P.S. Этот вопрос я ему не задал: — За что заплатили замученные эти дети?
Записал Дмитрий МУРАТОВ, (по телефону)
06.09.2004
-------------------------------------------------------------------------------------
РОССИИ НУЖНА ВЛАСТЬ, УМЕЮЩАЯ СПАСАТЬ
В дни, когда происходила трагедия в Беслане, вся Франция, включая многомиллионную мусульманскую общину, во главе с президентом Жаком Шираком боролась за жизнь двух своих журналистов, попавших в Ираке в заложники к экстремистам.
Франция, не уронив чести и достоинства, сумела договориться. Заложники — двое взрослых мужчин — освобождены.
Большинство заложников в Беслане — дети. Российская власть контакт с террористами не нашла. В результате мы понесли страшные потери.
Почему ярые экстремисты в Ираке, не получив удовлетворения своим требованиям, пошли на уступки, а террористы в Беслане нет?..
Я прекрасно помню, с кем из лидеров чеченских сепаратистов мы вели переговоры в 1994—1996 годах. То были совсем другие люди, воспитанные в одних учебных заведениях с нами. И с ними возможно было договориться. Но российскую власть и спецслужбы эти переговорщики не удовлетворяли.
Джохара Дудаева мы уничтожили ракетой, считая, что этим решим все вопросы.
Усмана Имаева, прокурора Чечни, одно время руководившего переговорным процессом, который даже самим ичкерийцам казался слишком мягким и подозрительным, мы обманом заманили на Ханкалу и предательски уничтожили.
Скажу более (и это есть, к счастью, кому подтвердить — в том числе бывшим сотрудникам Комиссии при президенте России по военнопленным, интернированным и пропавшим без вести): возможно было успешно вести переговоры по спасению заложников и с бывшим вице-премьером Турпалали Атгериевым, и даже с Салманом Радуевым, не говоря уже о Лече Исламове, который, находясь в тюрьме, спасал заложников. Со всеми этими людьми можно было найти общий язык и договориться — тем более о спасении детей.
И Атгериев, и Радуев, и Исламов были уничтожены в тюрьме уже после судебных приговоров. А помните, как перед началом переговоров в 90-х годах Аслан Масхадов обнимался с генералом Анатолием Романовым? Нас такой Масхадов тоже не устроил, как и его представитель — министр культуры Ичкерии Ахмед Закаев, которого мы решили засудить в Лондоне и объявили вне закона в России.
Кто пришел им на смену? Новые террористы, гораздо более жестокие и бесчеловечные.
Десять лет назад, когда начиналась война в Чечне, большинству из них было от 7 до 15 лет. Эти нас не понимают, не хотят понимать, они разговаривают на другом языке, у них другая ментальность, и с нами общаться они не желают. Впрочем, мы этого заслужили. Получили то, к чему все эти годы шли. В отличие от французского общества и французской власти оказались непоследовательны и коварны. За все отвратительное, сделанное нами в Чечне и Ингушетии, ответили ни в чем не повинные дети в Беслане.
Я говорю «мы», потому что именно мы, граждане России, эту не способную к борьбе с терроризмом власть избрали. Себя и своих детей эта власть от террора уберегла, а наших защитить не в состоянии.
Лишь один Руслан Аушев, бывший президент Ингушетии, сумел договориться с террористами-беспредельщиками и спас женщин с грудными детьми. Но он тоже оказался неугодным, и его выжили из политики.
А сегодня России нужен именно такой президент — умеющий и желающий спасти ее от террора.
Вячеслав ИЗМАЙЛОВ, майор,
участник афганской и чеченской войн,
военный обозреватель «Новой»
06.09.2004
--------------------------------------------------------------------------------------
Эти материалы тоже имеют отношение к произошедшему,т.к. показывают,на что у спецслужб идут силы и ресурсы в то время,когда вздыбленная Россия ждёт от них совсем иной работы,ИМХО.
«ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ПОЛИТКОВСКОЙ?»
В дни этой трагедии сотни наших коллег, госчиновников, читателей интересовались судьбой обозревателя «Новой». Они полагали, что ее присутствие в Беслане могло быть полезным. Но до Беслана Политковская не доехала.
Первое сентября, вечер. На редакционной машине Политковскую отправляют во «Внуково». До этого она связывалась с рядом российских политиков и представителем Масхадова в Лондоне Ахмедом Закаевым. Суть ее предложений: все, кто может вступить в контакт с террористами, обязаны это немедленно сделать. Без просчета последствий. Спасти детей. «Пусть Масхадов едет и договаривается с ними». Закаев передает, что без всяких условий и гарантий Масхадов готов это сделать.
Во «Внуково» рейсы на Владикавказ отменены. Отменяют и в ближайшие города. Трижды Политковская регистрируется и трижды не может улететь. Редакция дает команду: в Ростов, оттуда — на машине. Авиакомпания «Карат» берет Анну на борт.
Необходимая подробность. Весь день Политковская не успевала поесть. В самолете (а человек она опытный) от еды отказалась, с собой захватила овсянку. Чувствовала себя прекрасно. У бортпроводницы попросила только чай. И через десять минут после того, как выпила его, потеряла сознание, успев позвать стюардессу.
Дальше она помнит все фрагментами. Фантастические усилия врачей медпункта Ростовского аэропорта. Они пытались вытянуть ее из комы, смогли. Четкая работа врачей 5-го инфекционного отделения Первой ростовской горбольницы. В нищенских условиях они реанимировали ее всеми подручными средствами — обкладывали даже пластиковыми бутылками с горячей водой. Капельница, уколы, к утру — устойчивое сознание.
Григорий Явлинский, наши коллеги из «Известий» (собкор Владимир Бут), друзья офицеры прикладывают все усилия, чтобы медики справились с «почти безнадежной», по мнению врачей, задачей. Они справились. Великое спасибо.
Вечером третьего сентября мы с помощью наших друзей (спасибо, господа банкиры!) на частном самолете переправили Анну в одну из московских клиник. Ростовский лабораторный анализ пока не готов. А первые анализы, взятые еще в аэропорту, по непонятной причине были уничтожены. А московские врачи прямо заявили: токсин пока не известен, но попал он в организм извне.
Мы до выяснения всех обстоятельств не хотим высказывать «конспирологические версии». Однако ситуация с журналистом «Свободы» Бабицким, снятым в том же аэропорту с рейса на Северный Кавказ по подозрению в провозе взрывчатки (!) (естественно, не нашли), и случай с Политковской заставляют предположить, что ряд журналистов, авторитетных в Чечне, попытались отстранить от освещения трагедии в Беслане.
Сейчас Политковская дома под присмотром врачей. По их мнению, у нее серьезно поражены неизвестным токсином почки, печень и эндокринная система. Сколько понадобится на реабилитацию — увы, непонятно…
…Ну почему бы чинам, так озабоченным деятельностью Политковской, не заняться все-таки своей профессией? Теракты, например, предотвращать?
Дмитрий МУРАТОВ, Сергей СОКОЛОВ,
наши спец. корры, Ростов-на-Дону — Москва
06.09.2004
------------------------------------------------------------------------------------------
БАБИЦКИЙ НЕ КУПИЛ ФЭЭСБЭШНИКАМ ПИВА
Как журналиста радио «Свобода» не выпустили на Кавказ
В четверг в аэропорту «Внуково» служба охраны задержала Андрея Бабицкого, корреспондента радио «Свобода».
Бабицкий прибыл в аэропорт в половине восьмого утра и встретился там со своей коллегой, корреспонденткой Франс Пресс Яной Длуги. Они вместе прошли регистрацию и направились в зал ожидания. Чуть позже к ним подошли сотрудники службы безопасности аэропорта и сообщили, что собака указала на взрывчатку, которая якобы находится в багаже обоих журналистов. В отношении Длуги это выглядело более чем странно, потому что она вообще не сдавала вещей в багаж.
Журналистов пригласили в зал досмотра багажа, где в присутствии понятых обыскали чемодан Бабицкого. Досмотр закончился в десять часов утра. На рейс до Минеральных Вод Бабицкий и Длуги опоздали.
По словам Бабицкого, в тот момент, когда он направлялся к кассам, чтобы приобрести новый билет, к нему подошли два молодых человека, которые стали в грубой форме требовать, чтобы тот купил им пива. Практически сразу в ситуацию вмешался сотрудник милиции, который проверил документы у всех участников конфликта. Однако после этой проверки нападавшие не оставили Бабицкого, толкнули его и продолжали требовать пива. В результате милиция задержала всех троих.
Бабицкого заставили пройти медицинское освидетельствование, хотя никаких побоев ему нанесено не было. Андрей сообщил нам интересную деталь:
— На медэкспертизу меня отвезли на служебной «Газели» со спецсигналом. Водитель время от времени включал мигалку и обгонял другие машины. Когда мы остановились, к нашему водителю подошел человек, который попросил его не ехать так быстро, потому что за «Газелью» следуют три машины ФСБ, которые мигалками не оборудованы и не могут за нами угнаться.
Сначала корреспондент «Свободы» проходил по делу в качестве потерпевшего, однако к десяти часам вечера ему предъявили протокол об административном правонарушении: теперь выяснялось, что Бабицкий громко кричал, используя при этом нецензурную брань.
Суд над Бабицким был назначен на вечер того же дня, однако позднее его перенесли на пятницу. В Солнцевском суде оба нападавших признали, что подсудимый не кричал, не использовал нецензурных выражений и вообще всячески пытался уйти от конфликта с ними. Несмотря на это, судья назначил Бабицкому пять суток административного ареста.
Обстоятельства не оставляют никаких сомнений в том, что все происшедшее является провокацией.
— В приватной беседе со мной, а позднее и с моим адвокатом, нападавшие на меня люди признались, что являются сотрудниками службы безопасности «Внукова», — заявил Бабицкий. — Они сказали, что начальник охраны аэропорта, офицер ФСБ, показав им мой паспорт, приказал завязать со мной драку. Однако суду они этого не сообщили, опасаясь неприятностей на работе.
Ольга БОБРОВА
06.09.2004
| |